В 1915 году на заседании Камышинского земского собрания (представительный орган власти — прообраз нынешней районной администрации) слушался вопрос об использовании труда военнопленных.
Речь идет, как вы поняли, о Первой мировой войне. Для русской армии сражения августа-сентября 1914 года окончились достаточно благоприятно, в результате чего в плен было взято большое количество военнопленных (немцев, румын, мадьяр, поляков, словенцев, словаков, чехов и представителей других национальностей Европы). В итоге, в октябре 1914 года император Николай II утвердил «Положение о военнопленных», где говорилось о том, что с пленными «как законными защитниками своего отечества надлежит обращаться человеколюбиво». К 1 марта 1916 года общее количество немецких и австрийских военнопленных в России, по официальным данным, составило 1 019 473 человека.
Первоначально военнопленных направляли на работы в сибирские губернии — в частности, на строительство Транссибирской магистрали. Однако постепенно в силу того, что на севере империи уже образовался переизбыток «рук и ртов», военнопленных стали направлять на работы и в Поволжье — в частности, в Саратовскую губернию, в которую входил Камышинский уезд.
В итоге, перед гласными (так тогда называли депутатов) встала задача: рассмотреть и решить вопрос использования труда военнопленных.
Прежде, чем приступить к столь ответственному делу, гласные заслушали доклад агронома Е.К. Антипина, который ознакомил население с условиями использования труда военнопленных. «До сих пор заявлено требование на 98 человек. Конечно, это немного, и причина этому несколько тяжелых условий, а именно плата и содержание военнопленных», — доложил агроном.
Тут следует уточнить, что, согласно выработанным на то время правилам, «за труд военнопленных» была установлена такса — 10 рублей в месяц, из которых пять рублей шло пленным, а еще пять — Земской управе в возмещение расходов на них. Камышане посчитали «червонец» слишком крупной суммой, побоявшись, что «пленные окажутся плохими работниками, не стоящих затрат на них». К тому же, как заявили гласные, «за ними нужен уход» и «они совершенно не знакомы с нашими работами, даже лошадей не умеют запрягать».
Гласный В.С. Коняхин, к примеру, констатировал на заседании: «Крестьяне боятся, что с пленными будет трудно объясняться при незнании ими русского языка. А затем боятся и требований на пищу (раньше писали: не «к пище», а именно «на пищу», - прим. авт.)». Он уточнил: «Ведь пленным нужно мясо, а наши крестьяне и сами его не видят, они довольствуются хлебом, пшеном и постным маслом... Такой пищей пленные не могут быть довольны». Вот он, наш русский подход к бывшим врагам!
А далее вопрос перетек в плоскость, типичную как для Земских собраний прошлого века, так и для современных заседаний районных или городских дум. По принципу: «Нам же сказали свыше, а значит, надо угодить всем сторонам!». То есть председатель Земского собрания Михаил Хрисанфович Готовицкий согласно покивал во все стороны, после чего заявил: «Доводы, несомненно, убедительны. Но все-таки сначала надо решить, засеем ли мы землю без пленных?». Земля была главной кормилицей, и сельскохозяйственная часть считалась самой важной. Вновь выслушав всех, председатель, подвел черту: «Из высказанных мнений гласных видно, что большого количества пленных не понадобиться, но я думаю, что Земское собрание не поставит препятствий желающим получить пленных».
В итоге, военнопленных решили взять и для ремонта телефонной линии (200 человек, оплата земством), и поденными рабочими в Удельное ведомство (оно управляло имуществом). Цифры начали расти... Священник Михаил Иванович Рождественский заметил, что «если обнаружится недостаток рабочей силы, то всех будут потом упрекать в недальновидности...». И тогда глава города Камышина, он же гласный Уездной земской управы Андрей Львович Синельщиков предложил иметь в виду «750 человек пленных», чтобы «излишек не оказался обременительным».
Тут уж и другие гласные несколько отступили назад, заявив, что они говорили лишь о весенних работах, а уж летом и осенью «на работы, простые по своему характеру, как, например, возка хлеба, военнопленные будут пригодны». Или рассуждали так: «На рубку леса, уборку сена и проч. военнопленные годятся». На сей раз итог подвел упомянутый выше гласный Коняхин, который назвал любое решение собрания «рискованным», но «без риска дела не может быть».
Постановлением Земского собрания использование труда военнопленных в уезде на сельскохозяйственных работах, во-первых, было признано необходимым. Во-вторых, на весенние работы ходатайствовали о присылке 500 пленных (210 человек — телефонные работы Земства, а также лесничеству и земскому питомнику; 390 — на удовлетворение требований хозяйств в уезде). В-третьих, военнопленных было предложено разместить: 300 человек — в Камышине, 200 — на станции Ильмень. Что и было сделано.
P.S. Отметим, что к этому времени в Камышине уже было 800 военнопленных, которые занимались помощью семьям, где мужья и сыновья были призваны на войну. По воспоминаниям камышан, лагерь военнопленных располагался в районе нынешней остановки «ДОС» в пятом микрорайоне. Фактически там, около нынешнего дома № 109, был построен целый поселок, который потом, уже в советское время, был перестроен в Дома офицерского состава (ДОС) и военный городок. Всего же в Камышинском уезде в 1915 году было размещено пять тысяч военнопленных.
