Камышинский тюремный замок... В наше время: ФКУ «Следственный изолятор № 2 Управления Федеральной службы исполнения наказаний по Волгоградской области». Улица 1-я Рабочая, 38.
Установить местонахождение самого первого несохранившегося Камышинского, а вернее в стародавние времена, наверное, еще Дмитриевского острога сейчас не представляется возможным. Как только он обветшал и был снесён, то за городом, в 1859 году, был выстроен новый «тюремный замок». Коротенькую улочку, идущую от улицы Зеленой и упиравшуюся в замок, называли Тюремной или Острожной, кому как было удобно.
Тюрьма была выстроена по старому образцу, когда для заключенных делались сравнительно большие окна для лучшего освещения: примерно 1 метр на 1,1 метр. Правда, они были устроены довольно высоко: свет проникал, а смотреть можно было только на небо, а не на соседние окна.
Тюремный замок изначально был рассчитан на 100 арестантов, были в нем и одиночные и общие камеры. Долгие годы среди камышан ходила легенда, что в тюрьме должно было располагаться 100 камер. Но на самом деле их 99, потому что в сотой замурован сам тюремный архитектор.
Штат сотрудников, помимо начальника тюрьмы, состоял из 1 старшего надзирателя и 14 надзирателей.
При тюрьме была своя больница, баня, кухня, библиотека, прачечная, флигели, для смотрителя и караульных и даже «арестантские огороды» (городские земли в безвозмездном пользовании).
В 1885 году на средства тюремного отделения и, как говорили, «доброхотных» пожертвований при тюремном замке была выстроена каменная церковь во имя Первоверховных Апостолов Петр и Павла, относившаяся к Вознесенскому собору (церковь ликвидирована весной 1918 года). Сверх занятия арестантов работами, чем занималось тюремное начальство, в целях нравственного исправления заключенных священником читались поучения и велись религиозно-нравственные беседы (иногда со световыми картинками «волшебных фонарей»). Арестанты обучались грамоте в устроенной в тюрьме школе, после чего грамотным выдавались для чтения книги из тюремной библиотеки.
Из опубликованных дневников одного из заключенных камышинского тюрьмы сохранилось дошедшее до нас описание одиночной камеры. Помещение 4,26 на 2,3 метра с деревянной дверью и деревянными покрашенными краской полами. Стены были оштукатурены, но все они были исписанные призывами, стихами и прочим «творчеством». В камере нашего заключенного была изразцовая печь, железная кровать с матрасом, столик, табуретка, стульчак с вставленным ведром, вешалка с крючьями, ведро с водой для умывания, кружка и швабра. Для общей камеры умывальник был устроен в коридоре, а туалет был в самой общей камере.
Тех, кто сидел в одиночке, в общую столовую не пускали — им приносили еду в камеру. Занимались этим (носили еду, кипяток, ведро и прочее) специальные «хожатые» — такие же заключенные, но «слегка провинившиеся в тюрьме».
Кормили в казенном доме три раза в сутки. На завтрак, например, давали кофе, калач и молоко, в обед — в деревянных мисках щи и кашу, вечером — чай и калач. Можно было питаться и тем, что приносили родственники. Но булки и котлеты перед подачей на стол разрезались пополам. Кипяток арестанты получали по три раза в день — в тюрьме имелся специальный куб, который кипел целый день
Из-за такого неплохого питания некоторые голодающие крестьяне совершали какую-нибудь мелкую кражу, чтобы на зиму попасть в тюрьму «на харчи». Иногда тюрьма была переполнена и в одиночку сажали по 4-5 человек.
В тюрьме были запрещены свои табак и чай, но они могли быть за хорошее поведение «выписаны за счет арестанта». На праздники заключенные получали куличи, сахар, колбасу и чай в подарок с пожертвований горожан. Освещение в тюрьме до 1913 года было ламповым. Керосиновые лампы приносились вечером, а уносилась утром «хожатыми».
Было и свое тюремное платье, но некоторым разрешалось иметь свое, домашнее. В подвале располагался карцер (три комнаты без окон. В него провинившихся помещели на 7 суток. Свидания с близкими проводились в спецкомнате с двойной решеткой в присутствии надзирателя.
Чем занимались заключенные во время отбытия своего наказания? Обычно в тюремных замках проводились обязательные работы — такие, как разгрузка барж, распилка леса, земляные и полевые работы и прочее.
А в Камышинской тюрьме в 1891 году «со значительным успехом» была организована выделка холстов сарпинки и тканье ковров. Эти изделия пользовались бешеным спросом и распродавались по всему уезду.
За свою почти 163-летнюю историю через стены «камышинского тюремного замка» прошли сотни самых разных людей: от простых голодающих крестьян, дезертиров с кавказской войны и революционеров — до красных комдивов, священников и академиков. Изменения политической ситуации в России, появление новых общественных и протестных течений всегда отражалось и здесь.
Из известных камышинских имен, сидевших в Камышинской тюрьме, можно назвать сельского учителя П.В. Кальянова, зубного врача А.М. Зароховича, частного поверенного, немца-историка Якова Дитца... Да и много других. Например, всего с 1906 по 1909 годы только осужденных «политических» камышан было более 200.
Не всем заключенным суждено было выйти из Камышинской тюрьмы живыми. Случалось, что смертный приводился в исполнение там же в тюрьме — в тюремной бане или на тюремном дворе. Если прочесть книгу А.И. Деникина «Очерки русской смуты. Путь русского офицера», то можно найти рассказ и о Камышине 1907-1910-х годов. В то время генерал Сандецкий утвердил приговор камышанам И.И. Шихову, А.Ф. Винтеру и И.И. Иванову, которые были осуждены за убийство тайного агента охранки Тимофеева Приговор был приведен в исполнение во дворе камышинской тюрьмы. Тела убитых были тайно захоронены в Беленьком овраге.
А вот уже цитата из книги про советское время, относящаяся к репрессиям 1931 года:
«Репрессивное, кровавое колесо коллективизации и ликвидации кулачества как класса, запущенное тоталитарным сталинским руководством, прокрутилось и в 1931 году. Под него попала и наша семья. Это произошло несмотря на то, что отец наш, Зюзин Федор Васильевич, защищал Советскую власть почти на всех фронтах гражданской войны. В 1918 году он вошел в состав Камышинского шестого полка Саратовской дивизии. Меня, годовалого, мать возила в Камышин к отцу на свидание.
В справке, которую нам дали в Камышине, говорится следующее: отец вступил в 1929 году в колхоз, отдал туда трех рабочих лошадей, сбрую, инвентарь и повозки (фуры). Несмотря на это, нашу семью подвергли репрессиям. В архивной справке, полученной нами, говорится:
«Зюзин Федор Васильевич, житель Н-Добринского с/совета. Выписка из протокола № 7, 8, 9 общего собрания бригад № 3, 8, 5 от 29 апреля 1931 года.
Слушали: о раскулачивании.
Постановили: постановление, решение с/совета и пленума с/совета по раскулачиванию считать правильным, раскулачить и выселить за пределы Н-В Края хозяйство Зюзина Федора Васильевича».
Отца арестовали раньше и отправили в тюрьму города Камышина. Там он сочинил нерадостную песнь, которую распевал до смерти в минуты горестных воспоминаний. У него был красивый и звонкий тенор, он пел на клиросе в церкви. Любил петь. Мне запомнилось только начало песни:
Я Нижне-Добринский крестьянин,
Я сын крестьянского двора.
Я сеял хлеб, в земле копался,
В саду садил я дерева.
Не пот, а кровь с меня лилася,
Семье кусок я добывал.
И вот за тяжкий труд крестьянский
В Камышинску тюрьму попал.
Тюрьма в Камышине большая,
В ней много томится людей.
Родных я вижу очень редко,
На сердце стон и плач детей.
Прощайте, миленькие детки,
Прощай, красавица жена,
Меня увозят в край далекий,
И не вернуся никогда.
Я сеял хлеб, в земле копался,
В саду садил я дерева.
За что меня в Сибирь сослали,
Лишив кола, лишив двора?!».
Шло время… В 1963 году тюрьма была переименована в Следственный изолятор №2. В 70-х годах началось благоустройство следственного изолятора, установлены санузлы, проведен трубопровод. Построены: кирпичный гараж, засолочные ямы, учебно-производственные мастерские, устроены прогулочные дворики…
Такова краткая история камышинского острога. Его первый этаж, говорят, сохранился до наших дней с практически нетронутой архитектурой того времени: стены толщиной более полуметра, узкие коридоры и низкие арочные потолки.