В 1960 году увидела свет книга полковника Р.Г. Уманского «На боевых рубежах». Повествование охватывает период с 1938 по 1945 годы и посвящена описанию службы автора в качестве военного инженера как на строительстве укрепрайонов. Побывал Роман Григорьевич и в Камышине. И вот что мы можем прочитать в главе «На сталинградских переправах» (Уманский Р. Г. На боевых рубежах. — М.: Воениздат, 1960)…
Еще в Саратове всех нас волновали драматические события, развернувшиеся в районе Сталинграда. В сводках Совинформбюро все чаще и чаще стало упоминаться о кровопролитных боях с немцами южнее, юго-западнее и северо-западнее Сталинграда… К новому месту службы, в инженерное управление Юго-Восточного фронта, куда я был назначен на должность начальника технического отдела, мы с Водянником выехали ранним утром в начале сентября. До Камышина добрались как-то незаметно. Зато краткое пребывание в этом небольшом приволжском городе и дальнейшее путешествие на юг оставило много впечатлений.
В самом Камышине окна многих домов были без стекол. Это означало, что немецкая авиация бомбит и здешние места. Самолет-корректировщик парит высоко в небе и фотографирует, как на железнодорожной станции беспрерывно разгружают эшелоны с войсками и боевой техникой. Улицы города забиты грузовым автотранспортом, а некоторые шоферы как сумасшедшие мчатся на такой скорости, что даже видавшие виды регулировщицы пасуют перед ними.
Водянник, водитель исключительно осторожный, нервничает и просит поторапливаться, чтобы целехонькими выбраться отсюда. А дела наши весьма просты. Я ищу коменданта города, чтобы с его помощью уточнить, где теперь размещается штаб Юго-Восточного фронта… Проталкиваюсь к коменданту, но, к сожалению, ему не до меня. В передней, где все ожидают приема, шумно и страшно накурено. Возле окна, на лавке, сидит гладковыбритый рыжеволосый немецкий летчик. Его самолет часа два назад подбили зенитчики. Они же привели сюда и пленного, после того как тот спустился на парашюте и повис на крыле ветряной мельницы.
Спрашиваю фашистского молодчика на немецком языке, как звать, откуда родом и зачем летал над Камышином? Летчик молчит и, видимо, не может себе простить, как это он, офицер фюрера, с железным крестом на мундире, мог попасть к русским в плен, когда армия Паулюса в Сталинграде, танки со свастикой у берегов Волги, а Красная Армия, по утверждениям Геббельса, доживает последние дни.
Конвоирующий пленного красноармеец, с едва пробивающимися усиками и в пилотке набекрень, передал мне несколько документов, изъятых у летчика.
— Так вас зовут Курт, — говорю, просматривая его бумаги, — и родом вы из Дюссельдорфа. Не так ли?
Немец неохотно кивает головой, стараясь не смотреть мне в глаза.
— В газетах пишут, что Дюссельдорф чуть ли не ежедневно подвергается сильной бомбежке английской авиацией. И не думали ли вы, Курт, что ваши родители, прячась под обломками разрушенных зданий, голодные, в обветшалой одежде, проклинают тот день и час, когда Гитлер начал эту войну?
Начинаю ходить по комнате из одного угла в другой. Меня злит поведение этого зазнавшегося «покорителя мира» — откровенно нахальное и дерзкое.
— Я летал здесь, — сильно картавя, говорит гитлеровец, опять-таки не глядя в мою сторону, — и сбросил парашютистов...
Видя, что я весь внимание и еще чего-то от него жду, Курт продолжает:
— Их двое, мужчина и женщина. Задание имеют — взорвать неподалеку железнодорожный мост... Я сказал все.
Мы слышим, как близко начинают стрелять разнокалиберные зенитки. Ждать больше нельзя. Врываюсь к коменданту, тащу за собой пленного и докладываю о его показаниях. Комендант немедленно высылает бойцов на поиски диверсантов.