Сергей Матвеев — дипломированный биолог-охотовед (консультант-инспектор отдела охотничьего хозяйства и охраны объектов животного мира Управления охотничьего и рыбного хозяйства администрации Волгоградской области) с 27-летним стажем. Причем потомственный. Его отец отдал делу охраны животного мира 32 года. В ведении Матвеева — охотхозяйства четырех районов.

Напомним, 3 марта 2009 года охотовед Матвеев в охотхозяйстве «Щербатовское» Камышинского района задержал четверых vip-охотников, в том числе ныне экс-начальника Управления Федеральной налоговой службы по Волгоградской области Василия Фариона, экс-начальника налоговой инспекции в Камышине Николая Орлянского и директора Камышинского завода стеновых материалов Василия Стяжкина.

Они подстрелили косулю и трех зайцев вопреки нормативному запрету: охота в тот период была запрещена. Разрешительные документы на отстрел зверя (лицензия) отсутствовали. При этом охоту нарушители вели с применением механического транспортного средства — со снегоходов. Таким образом, они нарушили ч. 2. ст. 256 УК РФ.

Около полугода шло следствие по делу, еще полгода тянулись судебные разбирательства. И лишь весной этого года приговор Камышинского городского суда вступил в законную силу. Фигуранты дела были признаны виновными. Они получили наказание в виде лишения свободы сроком на один год условно с лишением права занимать руководящие должности на государственной и муниципальной службе сроком на два года.

«Охотой это назвать нельзя…»

— Говорили, что о предстоящей охоте vip-персон вы знали заранее и их выслеживали специально…

— Это неправда! На месте охоты этих, как вы изволили выразиться, «випов», я и начальник охотхозяйства «Добринское» Шишкин оказались случайно: мы проводили в Щербаковском госзаказнике работу по учету зверей. Нам необходимо было из одной части заказника попасть в другую. А для этого надо проехать через территорию охотхозяйства «Щербатовское». Март был снежным, поэтому были на снегоходах.

Устали, остановились перекурить и услышали гул снегоходов. А вскоре увидели и свет от фар. Стали наблюдать. Четыре охотника на двух импортных снегоходах с оружием догоняли стаю косуль — штук 7—8. Одну из косуль им удалось отбить от группы, и стрелки стали ее преследовать. Охота превратилась в варварский расстрел.

Мало того, что с 28 февраля всякая охота была запрещена, на косулю охота закрылась еще 15 января. У косули как раз в этот период начинается вторая, так называемая латентная фаза беременности: стадия развития эмбриона. Все самки в этот период вынашивают потомство. Стрелять в зверя в этот период — верх цинизма…

Но стрелки на снегоходах стали гонять косулю-бедолагу по полю. В конце концов зажали ее «в клин» и просто расстреляли в упор. Потом привязали к снегоходу и потащили в низину.

На косулю с… карабином

— Ну, давайте знакомиться! — говорю охотникам-нарушителям, поздоровавшись.

— Да ты тут всех знаешь, — в ответ сказал мне Стяжкин.

В это время Орлянский только что закончил обдирать трех зайцев и вытирал от крови руки салфеткой. Здесь же, рядом с ободранными зайцами, лежала и уже разрубленная на части косуля. Да, двоих охотников — Стяжкина и Орлянского я хорошо знал. Стяжкин, являясь директором завода, которому и принадлежит «Щербатовское», «рулит» также охотхозяйством. Орлянский — заядлый охотник. Доводилось видеть на охоте на кабана и Фариона, но тогда все было в рамках закона. Незнаком мне был лишь четвертый охотник.

— Вы что ж творите, ребята! Охота же запрещена! — сказал я и достал фотоаппарат, чтобы запечатлеть добычу и охотников. В ответ на это от Стяжкина я услышал строгие предупреждения о том, что у меня будут большие неприятности. Лучше мне удалиться подобру-поздорову. Пока я фотографировал добытые охотничьи трофеи, все трое охотников за моей спиной стали спешно усаживаться на снегоход.

— Валите отсюда! — скомандовал им Стяжкин. — Я все сам здесь улажу…

Когда я стал пытаться сфотографировать лица охотников, Фарион вмиг натянул на лицо спортивную шапочку, неизвестный мне четвертый охотник наклонил голову вниз. А вот Орлянского и Стяжкина на сделанных мной фотоснимках опознать легко. Кстати, оружия у четверых охотников было аж пять единиц: четыре ружья и карабин. Представьте себе — на косулю с карабином… Карабин был в руках Фариона.

Любопытная подробность: удирая с места охоты, Орлянский, который находился за рулем снегохода, так газанул, что потерял четвертого охотника — тот в целях конспирации умудрился залезть в багажник. Замаскировался, словом.

Кто это был? Информация есть, но не подтвержденная. Поэтому называть человека не буду. Лишь отъехав метров 120, Орлянский и Фарион, оглянувшись, заметили «пропажу»…

— А как, на ваш взгляд, удалось четвертому фигуранту по делу «улизнуть» от следствия?

— Когда эту троицу охотников задержала милиция и доставила в УВД, четвертый фигурант по делу, попросившись покурить, якобы скрылся… Его дело было выделено в отдельное производство. После прошел слух: фигурант находится на лечении. И все заглохло…

По следу…

Дальше охотники сделали все, чтобы спрятать следы преступления: снегоход и оружие словно растворились. Следы отстрела косули Стяжкин в канун прибытия милиции затоптал снегоходом. А по приезду опергруппы заявил: это он задержал нас с Шишкиным в «своем» охотхозяйстве при отстреле зайцев и косули, а не мы его.

— Согласитесь, а ведь дело могло получить и такое развитие…

— Не исключено. Тем более что Фарион и Орлянский выбрали тактику отказа: ни в какой охоте не участвовали, нас с Шишкиным в глаза не видели. Это они утверждали и на следствии, и в суде.

— Так как же дело в отношении таких персон вообще возбудили? В это мало кто верил…

— Помогла принципиальная позиция моего руководства, правоохранительных органов и суда. Помогло и то, что ход дела проходил под неусыпным контролем СМИ.

— На чем следствию удалось построить доказательную базу?

— Я успел сфотографировать не только охотников, но и следы отстрела косули. Плюс в качестве вещдока фигурировала верхняя одежда Орлянского, где были обнаружены следы крови животных. «Кровавую работу» по разделке туш он взял на себя. Помогли и результаты осмотра места отстрела косули: удалось найти гильзу от патрона, дробину и дробовой контейнер, шерсть животного. Плюс очные ставки.

— Почему, на ваш взгляд, так долго шло следствие? В его ход вмешивались?

— Много времени заняло проведение различных экспертиз. Ведь на экспертизу брали даже мой фотоаппарат: фигуранты по делу сделали заявление, что сделанные мной фотографии — это фотомонтаж…

— А как вели себя обвиняемые по делу в суде?

— Стяжкин так и продолжал утверждать, что это он нас с Шишкиным задержал во время незаконного отстрела в «его» охотхозяйстве. Высокопоставленные налоговые чиновники и в суде продолжали настаивать, что к браконьерской охоте они не имеют никакого отношения.

В мой адрес раздавались обвинения: я сводил с налоговиками личные счеты из-за того, что мою жену, индивидуального предпринимателя, налоговая инспекция дважды штрафовала. На стороне подсудимых выступили даже свидетели, которые поддерживали их версию. Надо отдать должное принципиальности судьи Евгения Кондратьева: он отнесся ко всем лжесвидетельствам критически.

— Почему так затянулся судебный процесс?

— Подсудимые оказались людьми очень «болезненными» — и судебные заседания откладывались восемь раз по причине всевозможных одолевавших их недугов...

«Год прожил как на иголках…»

— А вообще на вас давление оказывалось? И со стороны кого? Как пережили этот год?

— Скажу честно: год прожил как на иголках… Больше всех меня «доставал» господин Стяжкин. Что касается налоговиков, с их стороны были лишь попытки давления. Сначала — на жену, она индивидуальный предприниматель. Стали требовать документы для отчетности, после — другие, третьи… Но в итоге оставили в покое. Возникали и у меня самого небольшие проблемы с налоговой: при подаче декларации о доходах как госслужащего. Но все эти притязания — ничто по сравнению с «наездами» Стяжкина.

Несколько раз им были инициированы проверки моей деятельности. Он писал заявления, что я допустил нарушение то там, то тут. Последняя проверка моей работы по его заявлению прошла в марте этого года.

Но больше всего с его стороны я боялся физической расправы. Боялся, что могут пострадать мои родные. Не скрою, я не исключаю этой опасности и сегодня. Но я знал, против кого пошел. И был готов к тому, что мне будет непросто…

— Оглядываясь назад, если бы можно было открутить события обратно, вы бы ввязались в этот «бой» еще раз?

— Ввязался.