Многим, вероятно, памятна история певицы Лаймы Вайкуле, которая, прикупив красивое старинное имение, много сил и средств вложила в его реставрацию. Да вот незадача: поп-дива совершенно упустила из виду принятый в стране закон о реституции, то есть о (цитируем по словарю Д. Ушакова) «восстановлении нарушенных прав с возмещением убытков». А вот иностранная наследница о законе знала хорошо: она спокойно дождалась, пока Лайма восстановит ее «революцией отобранное имение», и заявила о своих правах. Теперь, оставшись ни с чем, Вайкуле пообещала позабыть о своей страсти к старинным особнякам…

Время от времени и на просторах нашей Родины вновь вспыхивают разговоры о реституции.

Что слышно в столице?

Несколько православных религиозных общин Москвы подали иски в столичные суды, добиваясь возврата права собственности на храмы, отнятые у них после революции 1917 года в России. Некоторые эксперты опасаются, что созданный таким образом судебный прецедент спровоцирует целую волну исков о восстановлении исторической справедливости.

Сейчас большинство храмов в России, как и земля, на которой они построены, принадлежат государству. По мнению некоторых адвокатов, действующее законодательство позволяет возвратить храмы, поскольку единственный документ, который регламентировал их национализацию, — это декрет об отделении церкви от государства, изданный Ульяновым (Лениным) сразу после революции. Таким образом, действующая конституция России, гарантирующая право собственности, позволяет вернуть имущество тем, у кого его отобрали после 1917 года.

Подобное мнение считает весьма опасным представитель российского правительства в Конституционном суде, известный юрист Михаил Барщевский.

— Для современной России самое страшное, что может произойти, — это еще один передел собственности, — прокомментировал ситуацию Барщевский. — Предположим, суд согласится с такой позицией. Тогда возникает вопрос: наследники семьи Романовых — чем они хуже, чем церковь? Почему бы им тогда не потребовать вернуть им Зимний дворец, например? Или наследникам Третьякова — всю Третьяковскую галерею, причем не только здание, но и картины. Дело не в том, церковь это или не церковь. Надо подвести черту: старое — не трогать!»

Юрист считает, что национализация церковного имущества произошла на основании законов того времени, поэтому никак не противоречит закону. Если признать ее нелегитимной, уверен Барщевский, вне закона окажутся все нормативные акты, принятые во времена СССР.

А как дела на местах?

Что же произойдет, если все-таки закон о реституции будет принят? Кому отойдут бывшие имения, гостиницы, доходные дома и синематографы? В разрушенном войной Волгограде этот вопрос, возможно, прозвучит несколько риторически, поскольку купеческих особняков здесь почти не сохранилось. А вот в Камышине — городе, который в начале XX века относился к богатой Саратовской губернии и в войну практически не пострадал от масштабных бомбардировок, — все обстоит куда серьезнее.


В начале XX века центральные улицы Камышина — проспект Александра II (ныне Октябрьская), Царицынская (ныне Советская) и Бородинская (ныне Пролетарская) — были застроены красивыми купеческими особняками. Согласно историческим данным, за небольшой период, с июня по август 1918 года, в городе было национализировано 420 домовладения, ценность которых превышала 3 млн. рублей. Тех самых — «золотых царских рублей», — за которые на бирже Нью-Йорка давали по три доллара.

Поныне на перекрестке улиц Пролетарской и Октябрьской возвышается двухэтажный красавец-особняк купца II гильдии Александра Альтухова. Спасаясь от преследования большевиков, Альтухов вместе с семьей бежал в Египет, где вместе с 4, 5 тысяч русских эмигрантов начал новую жизнь в английском лагере для военнопленных. Потом была Болгария… Внук Альтухова — Николай Гринкевич — возвратился в Россию, жил в Алма-Ате и работал в журнале «Простор». В конце прошлого века он вместе с женой приезжал в Камышин, где впервые увидел особняк своего деда. Человеческий род продолжается, а бывшее домовладение основателя рода более века стоит на своем месте. Ныне оно занято коммерческой организацией.

«Передел собственности» — это еще мягко сказано, если представить себе, как могут развиваться события. Например, потомок купца Федорова может претендовать на здание, в котором ныне размещается военкомат. Как-никак, а это родовая городская усадьба с конюшенным и каретным двором, поэтому тот факт, что здание согласно ФЗ № 131 передано в федеральную собственность, уже мало будет кого волновать. Наследники городского головы Гусева могут затребовать свою родовую усадьбу у МУП «Торговый дом «Камышин», а внук купца Шнайдера может запросто «выселить» с места городской архив, вневедомственную охрану и даже… отдел ФСБ.

Весной автору этих строк довелось встретиться с внучкой камышинского купца Филимонова. Вера Николаевна воспитывалась в детдоме и прошла полную школу жизни в СССР. Она не претендует ни на какие имения, а просто хочет узнать: упоминаемая в архивных документах «гостиница Филимонова» имеет отношение к ее роду или нет… К сожалению, этого не удалось установить достоверно. Но будь закон и будь подтверждение, двухэтажное здание, построенное в стиле «провинциальное барокко», вполне могло бы стать собственностью Веры Николаевны.

А ведь есть еще мельница Егора Райсиха, доходный дом Федорова, синематограф Докучаева… Сейчас эти словосочетания произносятся с приставкой «бывшие», но очень скоро она, может статься, исчезнет… Ведь никто ничего не возразит против того, что купцы и богатые горожане начала XX века возвели эти домовладения на деньги, заработанные своим трудом и потом.

Царское слово

Между тем, как передает «Газета. ru», глава Российского императорского дома Великая княгиня Мария Владимировна заявила, что наследники династии Романовых не претендуют на ее имущество в России, однако не отказались бы от некоторой «символической компенсации». Как сказала княгиня, «реституция в России невозможна». По ее мнению, «попытка ее проведения повлекла бы за собой новый передел собственности, что было бы чрезвычайно опасным для гражданского мира в нашей стране», поэтому, «исходя из национальных интересов», Мария Владимировна «принципиально против реституции».

В то же время, по ее мнению, «можно вести речь о символической компенсации со стороны государства потомкам тех, кто был в свое время ограблен». «Такая компенсация не стала бы обременительной для государства, а для авторитета России сыграла бы бесценную роль», — считает наследница российского императорского дома.

— Мы часто упрекаем других в двойных стандартах по отношению к России, и справедливо упрекаем. Но при этом сами допускаем двойные стандарты по отношению к себе. Почему наше правительство частично компенсировало убытки потомкам французских держателей русских акций, а интересы миллионов русских собственников, большинство из которых были не дворянами и купцами, а крестьянами и горожанами, никак не учитываются? — задается вопросом княгиня. — Понимаю, что вопрос этот очень деликатный. Восстановление справедливости в отношении одних ни в коем случае не должно быть осуществлено за счет ущемления прав других.

Рано или поздно проблема потребует разрешения. Иначе никто не будет застрахован от того, что кто-то решит в очередной раз «экспроприировать экспроприаторов», а жертвами этой «экспроприации» станут самые лучшие и трудолюбивые представители нации.