Рожденные 1 апреля — романтики и оптимисты, они азартны, успешны и не боятся рисковать — таковы все, с кем мне приходилось общаться. Вот и сегодняшний собеседник не стал исключением. Михаил Миронович Харитонов, председатель Общественной палаты Волгограда, еще недавно был заместителем экс-губернатора Николая Максюты. В разные годы он занимал высокие посты в регионе. В свои 70 лет Михаил Миронович полон сил. Как и в прежние годы, он много времени отдает общественной работе. Мы не говорили о днях сегодняшних, потому что, по нашему обоюдному мнению, тогда многое было лучше. И люди были другими, и отношения человечнее, и планы определеннее. Это было то время, о котором мы, рожденные в СССР, все чаще вспоминаем с благодарностью и ностальгией.
— Михаил Миронович, говорят, что в голодные 80-е годы вы Камышин мясом и молоком накормили. В Волгограде, насколько я помню, были пустые прилавки.
— Было дело. После Новониколаевского района, где мне семь лет довелось возглавлять райком партии, меня избрали первым секретарем Камышинского горкома. Приехав в Камышин, отправился в магазины. В 9 утра прилавки пустые — ни молока, ни мяса. Люди недовольны, жалуются. Собрал руководителей хозяйств и предприятий, и стали мы совещаться, как дальше жить. Приняли решение: разрешить в личном дворе иметь до 7 коров и 200 поросят на откорме. Лучших совхозных коров и нетелей передали в личные хозяйства. Через 1,5—2 года на прилавках появились все виды мяса и молочных продуктов. За 4 года мы в 2 раза увеличили выполнение плана по сдаче мяса и молока. Рисковал я тогда или нет? Конечно, рисковал. Ведь развитие частного животноводства шло вразрез с линией партии.
— И что на это сказал первый секретарь обкома Владимир Ильич Калашников?
— Разумеется, о наших инициативах Владимир Ильич узнал последним. Звонит: «Ты тут коммунизм развел! Об этом все знают, один я не знаю. В Волгограде ничего не купишь, а у тебя, говорят, все есть. Даже из Саратова едут к тебе за продуктами». Я ему и отвечаю: «Владимир Ильич, понимаю, что нарушил линию партии и развил частное животноводство. Виноват! Но я подумал: если бы на меня поступила жалоба в комитет партийного контроля или в ЦК и они спустили бы жалобу к вам, то вы бы наверняка меня пожалели и сделали скидку». Он рассмеялся.
— А в антиалкогольной кампании при Горбачеве довелось участвовать?
— А как же! Правда, весьма оригинальным образом. Приходит постановление совместного бюро обкома и облисполкома о сокращении производства пива на основании соответствующего постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР. Приглашаю директора Камышинского пивзавода Ивана Ильича Иванова и говорю: «Есть такое постановление. Что будем делать?» Он за голову схватился: «Михаил Миронович, я же еще одну производственную линию заказал, ведь летом в жару пиво невозможно купить». Посоветовались мы с председателем горисполкома Валентином Петровичем Нестеровым и разрешили директору закупать оборудование и увеличивать производство пива. В конце года идет совещание первых секретарей у Калашникова. На повестке дня вопрос о выполнении того самого постановления. Тут Калашникову и докладывают: в области производство алкоголя все сократили, кроме Камышина. Закончилось совещание, Владимир Ильич приглашает меня в кабинет. «Что там у тебя происходит?» — спрашивает. Я отвечаю: «Вы меня избрали на пленуме первым секретарем горкома. Я прихожу и сразу начинаю ломать. Не важно что! Главное ломать, а не созидать. Вы бы сами так поступили?» Владимир Ильич выслушал меня и сказал: «Только мне это можешь сказать. Иди и делай в Камышине все, что считаешь нужным».
— А что за история про ваше знакомство с митрополитом?
— Когда пришел работать в Камышинский горком, попросил своего секретаря найти телефон настоятеля церкви. Узнал, что в миру его зовут Иван Александрович. Звоню, представляюсь, говорю: «Так, мол, и так, Иван Александрович, хочу с вами встретиться. Все же мы с вами одно дело делаем». Встретились, разговорились, он посетовал на нехватку стройматериалов для пристройки к церкви. За три дня решили этот вопрос. После этого мы стали общаться. Однажды звонит и говорит «Едет митрополит Саратовский и Волгоградский Пимен. Я рассказал ему о вас, хочет встретиться».
— Встретились?
— Да. Я накрыл стол прямо в своем кабинете — чай, кофе, конфеты и в назначенное время вышел встречать. Переживал, конечно: одно дело с партийными общаться, а другое — со священнослужителями, тем более такого высокого ранга. Митрополит Пимен оказался очень приветливым и обаятельный человеком, полноватым, высокого роста. С первых же минут между нами установился контакт. За два часа мы обсудили все темы: спорт, политика, церковь. Спросил меня: «Почему вы, Михаил Миронович, к нам так хорошо относитесь?» Ответил, как есть: «Мои родители садились за стол — крестились, и вставали из-за стола — крестились». Стали прощаться, и тут я допустил одну несуразность.
— Какую?
— Говорю ему: «Мы тут вам сувенир на память приготовили — альбом детских рисунков. Подарите внукам».
— Так он же монах!
— Так я же этого не знал! Но дальше — больше. Он мне и говорит: «Михаил Миронович, мне не положено иметь семью». Тут я спроста, как с моста, и выдаю: «Это по закону не положено, а может быть, где-то они и есть?»
— Его реакция...
— Вы не представляете. Он схватился за живот, ходит по кабинету, смеется. Подошел, обнял меня и говорит: «Михаил Миронович! Так свободно со мной никто из партийных не разговаривал. Спасибо!» И, что интересно, никто о визите необычного гостя в обком не доложил, никто из горкомовских жалобу не написал.
— Сейчас «Единую Россию» все чаще сравнивают с КПСС в смысле однопартийности и тоталитаризма. Это корректное сравнение?
— Не корректное. В то время партия руководила всем, но и ответственность была на каждом. А в «Единой России» кто и за что отвечает? Если «ЕР» — партия власти, то пусть несет ответственность и за то, что люди картошку покупают поштучно, и за то, что уничтожается животноводство, и за то, что пустует много земли. А разве партия власти не должна вмешиваться в беспредел, который творится в народном образовании? Где у руководящих ответственность? Ее нет.
— Говорят, у нас капитализм, и все диктует рынок.
— Я видел капитализм в Испании в мою бытность заместителем губернатора. Выступает мэр Валенсии и говорит, что у них 47% розничной торговли в собственности муниципалитета. Зачем им это надо? «Иначе нельзя влиять на ценовую политику, — говорит мэр Валенсии, — Если мы не сможем влиять на ценовую политику, тогда мы не власть». А еще я видел капитализм в Японии, где в цехах на предприятиях все стены в показателях: план, выполнение, передовики, отстающие и т. п. «А чего вы удивляетесь? — говорят японцы. — Мы все это у вас взяли». Не так уж и плохо было в СССР.
— Вы часто общаетесь с теми, с кем работали в те годы?
— Многих уже нет, к сожалению. С остальными стараюсь поддерживать связь. Пользуясь случаем, хочу выразить признательность и уважение многим людям, с кем пришлось работать и решать вопросы. Это и Юрий Павлович Кибкало, и Александр Иванович Чекунов, Сергей Александрович Павлов, Валентин Петрович Нестеров, Андрей Павлович Самохин, руководители предприятий, колхозов, совхозов, рабочие заводов, труженики села. Я всем очень благодарен.
