Политика: анализ текущих событий

Выступая в минувшее воскресенье на съезде «Единой России», Дмитрий Медведев сделал заявление, резко контрастирующее с общим контекстом речи, выдержанной в традициях предвыборной риторики.

Вот что сказал действующий президент РФ: «Наши граждане совершенно объективно, оправданно хотят контролировать власть. Всех достала коррупция, достала тупость системы, все мы хотим справедливости, потому что практически все социальные группы чувствуют себя не в полной мере вовлеченными в процессы государственного управления, полагают, что с ними не всегда считаются. Это ненормально, и я уверен, что у нас есть шансы исправить эту ситуацию».

Спорить с тем, что всех достала коррупция и тупость системы, трудно. Как и с тем, что есть шансы исправить ситуацию. Другое дело ― воспользуется ли власть этими шансами. Во всяком случае, до сего дня борьба с коррупцией в России носит скорее декларируемый характер, и наша страна по-прежнему числится в рейтингах самых коррумпированных стран.

При этом противодействие коррупции можно считать одной из прерогатив деятельности Медведева на президентском посту. Именно он инициировал ряд законодательных актов, направленных на борьбу с коррупцией. Совсем недавно Дмитрий Медведев подписал новый федеральный антикоррупционный закон. Суть этого закона глава государства так прокомментировал на состоявшемся 23 ноября совещании с руководством и следователями МВД, Генеральной прокуратуры, Следственного комитета и представителями гражданского общества:

«Он призван повысить эффективность проверок деклараций государственных служащих. По запросам правоохранительных органов банки будут обязаны предоставлять сведения о финансовых операциях должностных лиц, декларировать доходы будут также сенаторы, то есть члены Совета Федерации, депутаты всех уровней, а также региональные и муниципальные чиновники. Кроме того, некоторое время назад я эту идею предложил, она вызвала довольно активное обсуждение, но, в конце концов, была поддержана ― моя идея по увольнению с государственной службы по признаку утраты доверия в связи с совершением соответствующих правонарушений. Вот такая новая тема».

Как будет исполняться закон из «новой темы» ― сказать трудно. Зато можно посмотреть, как исполнялись прежние инициативы Дмитрия Медведева, получившие статус закона.

С лета 2009 года в России действует закон об обязательной антикоррупционной экспертизе всех нормативных актов. Предполагалось, что кроме госорганов выявлением коррупционных проявлений в законодательстве будут заниматься и независимые эксперты. Именно для них в нынешнем году Минюст подготовил приказ, требующий, чтобы свои размышления они излагали по строго определенной форме. Тем самым процесс бюрократизации правильного по сути начинания был доведен до логического конца. Но даже на это потребовалось два с лишним года.

Согласно закону, антикоррупционная экспертиза может быть и независимой, т. е. проводиться общественными организациями и даже гражданами. Но наша бюрократия привыкла по-своему исполнять законы. Так что стать независимым экспертом совсем не просто. На сайте Минюста на середину нынешнего года их значилось всего 828 человек, причем известные всей стране юристы в этом списке не значатся.

В феврале 2010 года правительство РФ утвердило порядок проведения независимого анализа. В нем жестко зафиксированы критерии оценки того или иного документа. И никакой самодеятельности. А в нынешнем году из недр Минюста вышел проект приказа, требующего от независимых экспертов заключать свое мнение в предельно жесткую форму. И никак иначе. Если коррупциогенных факторов не обнаружено, бумага получается короткой. В противном же случае писать придется много. Например, нужно будет указывать ― вплоть до определенной строчки документа, ― где этот фактор проявляется. И не просто указать на него, а сослаться на определенный пункт утвержденной правительством методики проведения экспертиз. Наконец, надо обязательно указать способ устранения выявленного коррупциогенного фактора.

По большому счету, бюрократизация сводит к нулю возможность проведения антикоррупционной экспертизы. Собственно, уже то, что подзаконный акт появился только через два года после появления закона, может говорить о том, что власть не очень-то и заинтересована в реальной борьбе с коррупцией.

Пожалуй, самая яркая иллюстрация нежелания бюрократии заниматься серьезной борьбой с коррупцией ― попытка установления законодательного контроля за расходами чиновников.

Эта идея принадлежит также Медведеву. Более того, инициативу «младшего» дуумвира поддержал и Владимир Путин, предпочитающий, как правило, если и говорить о коррупции, то как-то вскользь. В марте этого года премьер, выступая на межрегиональной конференции «Единой России» в Брянске, поставил партийцам задачу подумать над инструментами контроля за расходами чиновников. А еще через месяц ВВП дал прямое поручение заняться расходами чиновников руководителю аппарата правительства Вячеславу Володину.

«Давайте посмотрим. Мне бы хотелось, чтобы депутаты в Госдуме сформулировали предложения по поводу того, как эту идею можно сформулировать в действующем законодательстве и подзаконных актах, — сказал Путин на заседании правительства РФ в апреле. — Прошу Вячеслава Викторовича Володина провести консультацию с депутатами и подготовить соответствующие поправки в действующее законодательство».

Но путинское поручение так и осталось невыполненным. Хотя, казалось бы, в кампании по выборам в Госдуму РФ такой закон был бы только на руку партии власти. Единственным намеком хоть на какую-то определенную работу может служить лишь разработка проекта поправок, касающихся ответственности за превышение расходов над доходами, который поступил на экспертизу в МВД в октябре и судьба которого после этого покрыта мраком неизвестности.

Если верить чиновникам, основная проблема контролирования расходов — отсутствие межгосударственных соглашений и права иностранных банков давать информацию о счетах и покупках за рубежом. Мол, из-за этого из поля зрения исчезают сведения о покупке чиновниками зарубежной недвижимости и об их счетах в иностранных банках.

Отчасти такая проблема существует ― из-за отсутствия механизма международного взаимодействия, признают эксперты. Но при этом отмечают: в целом это не проблема того, что каких-то документов не хватает, это вопрос политической воли.

Альтернативой законопроекту о контроле за расходами могла бы стать ратификация 20-й статьи «Незаконное обогащение» Конвенции ООН против коррупции (саму конвенцию Россия ратифицировала несколько лет назад).  Идею эту обсуждают со времен первых антикоррупционных инициатив Дмитрия Медведева, но до сих пор дальше дебатов дело не пошло. Спецы Генпрокуратуры и Минюста совместно с членами обеих палат парламента создали даже специальную группу для «совершенствования законодательства» в свете возможной ратификации 20-й статьи. В начале лета текущего года глава администрации президента Сергей Нарышкин разослал в ряд ведомств запрос о необходимости обоснования ратификации. Все ответ подготовили. В МВД, например, посчитали, что это необходимый механизм. Положительно отозвался и Следственный комитет.

На этом дело фактически и застопорилось. И уже вряд ли продвинется дальше. На недавней встрече с журналистами Приволжского федерального округа Дмитрию Медведеву был задан вопрос о борьбе с коррупцией с уточнением: что мешает принять в России закон, заставляющий чиновников отчитываться не только о доходах, но и о расходах? Ответ президента РФ был таким:

«Если мы представим себе ситуацию о том, что соответствующие расходы должны подкрепляться доходами, всё с такой человеческой точки зрения выглядит вроде бы правильно, а с правовой ― очень сложно. Представим себе, допустим, есть человек, у которого доходы, мягко говоря, не совпадают с расходами. К нему приходят представители органов власти и говорят: «Почему ты столько тратишь?» ― «Но я всю жизнь копил». Как вы это опровергнете? «У меня родственники, которые мне деньги дают. Пойдите, спросите». Они говорят: «Да, дали ему».

Это может превратиться либо в сведение счетов, к сожалению, в наших условиях, либо в такую систему, которая сама будет провоцировать коррупцию: ты много тратишь, поделись с нами, иначе мы будем преследовать тебя за большие расходы. Именно это, на мой взгляд, является наиболее сложным в реализации задачи контроля расходов.

И, наконец, самое последнее по этому поводу. Стран, где контролируются расходы, очень немного. Надо контролировать, на мой взгляд, прежде всего доходы, но вынимать всю душу, так, как это делают европейцы, американцы. Чуть-чуть что-то сокрыл, за это ― бац ― и уголовная ответственность. Они боятся пропустить 10 долларов в отчётности, потому что затаскают по судам, возбудят уголовное дело. Поэтому всё скрупулёзно декларируют. Там налоговые проверки очень жёсткие. Это, мне кажется, всё-таки более правильный путь».

Фактически эти слова действующего президента и будущего премьера ставят окончательный приговор идее контроля за расходами чиновников. То есть, общество по-прежнему будет лишь удивляться декларациям чиновников о доходах ― своих и семейных, и не более того.

А насчет того, что у чиновников надо «вынимать всю душу», контролируя их доходы, так ― это, судя по всему, тоже благое пожелание. Во всяком случае, Медведев в этом же ответе дал понять, что «вынимание души» должно быть аккуратным: «Чиновник ― существо социальное, и то, что чиновник получил три года условно, а не 13 лет лагерей, ― это не самое главное. Важна неотвратимость наказания, а не реальный срок».

В России государство борется не с коррупцией как с явлением, а с её проявлениями, т.е. с отдельными коррупционерами. Между тем, коррупция в нашей стране стала системой, основой существования бюрократического клана с его лоббистскими возможностями и представительством в законодательных органах. Так что «неотвратимостью наказания» чиновников-коррупционеров не очень-то и напугаешь…