Маршрутная «Газель», отчаянно тарахтя, грохнула клубом черного дыма и заглохла — это Пашка подъехал на конечную остановку и остановился в очереди. Сегодня воскресенье, впереди три машины, так что до очередного выезда еще куча времени. Но идти и зубоскалить с другими водилами Пашке не хотелось — настроения не было. С самого утра день как-то не задался: с женой поругался, теща под руку попалась — нагрубил, «Газель» едва завелась — хлам, а не машина, сколько раз говорил хозяину, что пора капремонт проводить, но тот жмется, хочет выжать из неё все, а потом купить новую! Но как на этой доездить, не объяснил.
С самого утра солнце палит нещадно — днем опять умирать от духоты, а мог бы на даче в тенечке лежать, минералку пить. Но хозяин уперся — выходи, работай, каждый рубль сейчас дорог, кризис! Сам-то, наверное, на рыбалке, удит рыбку, урод!
Пашка — двадцатисемилетний водитель «Газели», сразу после армии как сел на эту маршрутку, так и тянет свою лямку на одного хозяина и по одному и тому же маршруту. Добросовестный парень, пашет, не считаясь с личным временем: днем на маршруте, вечером под маршруткой. Но денег никак не удается скопить, от этого и скандалы дома: дочку нужно в школу собирать, жене в осень что–нибудь прикупить, кредит за стиральную машину угрожающе навис, так что проблем хватает...
Мужики опять позвали перекурить, но Пашка отмахнулся и снова погрузился в свои тягучие, назойливые думы: «Может, в Москву рвануть? Там, говорят, водилы не плохо зарабатывают. Но, блин, как на два дома разорваться? И сюда нужно деньги слать, и самому как-то жить — все, что заработаешь, то и проешь, ну и толку то?» Так в грустных размышлениях Пашка и сидел, пока к нему не подошла сухонькая старушонка с баулом и кошелкой и неожиданно звонким голосом попросила:
— Сынок, до базара довезешь?
— Нет, я по другому маршруту, — отрезал Пашка и отвернулся.
— Как это по другому маршруту? — удивилась бабка. — Тут, в городе, всего-то три дороги, да и те мимо базара тянутся. Ты чего плетёшь?
— Говорю тебе, не еду! — обозлился Пашка. — Мимо проезжаю, по другой улице. Вон та «Газель» едет как раз мимо рынка — вот её и штурмуй, пока она не уехала, мешочница!
— Так она же за десять рублей, а ты за девять? Что же я, дура, что ли, чтобы переплачивать? — удивилась бабка, не опуская своей поклажи.
— Говорю тебе — не еду! Или рубль пожалела?! Небось, всю жизнь на печи просидела, а теперь пенсии не хватает, в коммерцию вдарилась, — съязвил Пашка.
— Да что же я — мильёнщица, что ли, рублями разбрасываться, — возмутилась бабка. — Туда рубль, обратно рубль — этак все и проездишь? А пенсия у меня, слава Богу, хорошая! Я ведь ветеран войны, с 43-го года санитаркой по фронтам моталась, всего повидала, — разговорилась словоохотливая старуха. — А потом всю жизнь в колхозе работала, пока он не развалился. С чего бы это у меня пенсия плохая была?
— Тогда какого же черта ты в такую жару на базар прешься?! Сидела бы себе на сундуке, мух отгоняла и ворон считала, чего тебе не хватает? — снова обозлился Пашка.
— Дык, помидорчики, огурчики, яички вот на базар везу — пусть люди покупают, едять…
— Тут,без твоего сала всего хватает, зайди в любой магазин — что хочешь выберешь, были бы деньги!
— Так то магазинное, а это свое, домашнее — чистое, вкусное!
— Слышь, бабка, утомила ты меня уже — иди вон, садись в ту «Газель» и езжай с Богом!
— Нет, я хочу, чтоб ты меня отвез! Ты же такси маршрутное, вот и проложи маршрут мимо рынка: и бабушку уважишь, и копеечку заработаешь!
Пашка чуть не зарычал от ярости :
— Слышь, бабка, вали отсюда, достала ты меня!
Но та упрямо стояла на своем : « Вези и всё!»
— Серёга, — крикнул Пашка знакомому таксисту, — на тебе сто рублей, отвези её на базар, с глаз подальше — извела уже, кляча старая!
— За ваши деньги любой каприз, — услужливо засуетился Серега, перехватил баулы и потащил их к стоявшей неподалеку «девятке». Бабка растерянно потопталась на месте, а затем, словно решившись, засеменила за своими вещами.
Уехали. Пашка облегченно вздохнул. Тут как раз подошла его очередь, и он поехал по маршруту. На маршруте все как обычно: однообразие дороги, одни и те же лица, одни и те же разговоры. Чтобы как-то разнообразить «фон», включил потихоньку музыку и слушал в пол-уха.
Оживление внесла какая-то дама в шляпе, устроившая легкий скандал: видите ли, ей не понравилось, как он затормозил — слишком резко. Она ткнулась в сидящего напротив мужичка, больно наступив ему на ногу. Мужик, от выпитого пива испытывающий некоторый дискомфорт, не ожидал такого резкого нападения, ойкнул, поморщившись, обозвал её шляпой и коровой. Дама в долгу не осталась и визгливым голосом выдала продолжительную тираду, от которой мужик на первой же остановке выскочил из салона, не расплатившись, и, злобно огрызаясь, стремглав бросился куда-то в подворотню — зализывать душевные и телесные раны и справлять нужду.
Дама, внезапно потеряв объект дискуссии, переключилась на Пашку и выедала ему плешь до следующей остановки. Орала, какой он плохой водитель, угрожала всякими карами и так же вышла, не заплатив, победоносно размахивая сумкой.
Через несколько метров, какой-то интеллигент «в бороде» проголосовал в неположенном месте. Пашка притормозил и, чтобы не привлекать внимания гаишников, сразу же тронулся, больно прибив интеллигента разболтанной дверью. Отчего тот передумал ехать, почесал бороду и ушибленное место и направился в обратную сторону.
Затем подсела бывшая одноклассница, и они несколько остановок болтали о всякой ерунде...
Эти маленькие происшествия несколько улучшили настроение, утренняя анекдотичная стычка со старухой стала забываться, и, незаметно для себя, Пашка проехал два круга по маршруту и остановился на конечной. Вышел, закурил и неожиданно сзади услышал знакомый голос:
— Сынок, а я тебя уже полчаса дожидаюсь.
Пашка чуть не выронил сигарету, с изумленным лицом обернулся и уставился на утреннюю бабку:
— Чего тебе ещё? В Кремль свозить?!!
— Да нет, — ласково ответила старуха, — возвращаю тебе твои сто рублей. А ещё вот возьми лукошко с яичками и сальцем. Я все хорошо расторговала, а внук, вон тот здоровяк, приехал за мной, уважил бабушку. Он утром кудай-то торопился и подвез меня до конечной. А теперь — все, как полагается, машину подогнал прямо к прилавку — хороший, уважительный он у меня!
Пашка забрал купюру, положил в карман, без интереса посмотрел на уважительного внука и повернулся, чтобы забраться в кабину. Но старуха снова заговорила:
— Ты, сынок, на меня не серчай, — продолжила она, — я же полвойны санитаркой пробыла, хорошо вас, мужиков, изучила. По глазам все понимаю. Увидела у тебя утром тусклые глаза — ну, и придурилась чуток, чтобы развеять твою грусть — тоску
— А лукошко возьми, не погребуй, жене отдай, она довольна будет, — повернулась и тяжелой поступью пошла к внуку.
Пашка оторопело смотрел ей в след, как она дошла, как села, как они тронулись и уехали... Он стоял и не понимал, что с ним происходит: почему-то защекотало в носу и увлажнились глаза — то ли ветер надул, то ли...
СПАСИБО ВАМ, СТАРИКИ, что ВЫ есть. Что все видите, все замечаете, ненавязчиво учите жизни. На ВАШИХ плечах держится земля Русская. Низкий ВАМ поклон.
Реклама. ИП Сигачёва Л.А.