Вчера, 18 декабря, пока мы ждали Владимира Путина в здании Центра международной торговли на Краснопресненской набережной в столице, я послушала, как предваряют событие московские телевизионщики. Они наперебой говорили, что президент приедет к журналистам и привезет некий рецепт от потрясений последних недель – этой бешеной «долларовой войны», катящейся «от Москвы до самых до окраин». Владимира Путина действительно сразу стали спрашивать, к каким еще катастрофам нам готовиться. Он, отвечая абсолютно спокойно, дал понять: рецепты выписывать не собирается. Президент заявил такую концепцию по финансовым проблемам. Дело в мировом падении цен на энергоресурсы. Этот «провал» экономика выправит сама. Сейчас надо учиться жить в реалиях дешевой нефти. А поскольку развивающимся экономикам мира без ресурсов не обойтись, цена на эти ресурсы все равно когда-нибудь пойдет вверх. И все наладится.
«Сколько на это потребуется времени? При самом неблагоприятном стечении обстоятельств, я думаю, что года два», - прикинул президент. И добавил: правительство и Центробанк все делают правильно. В следующую минуту, как мне показалось, зал испытал некое разочарование от "простоты" разрешения конфликта.
- Но за «чёрный» для рубля понедельник-вторник была лавина критики и в адрес Центрального банка, и председателя, и правительства. Согласны ли Вы с ней? Как Вы думаете, через два года, о которых Вы говорите, будет лучше, пройдём ли мы через финансовый экономический кризис? - спросил Владимира Путина первый журналист, получивший право вопроса.
- Этого никто не может сказать. Очень много факторов неопределённости, - «пожал плечами» президент. - Поэтому назвать это кризисом, назвать это как-то по-другому – можно какие угодно слова применять... Мне кажется, я достаточно ясно сказал, что Центральный банк и правительство в целом действуют адекватно сложившейся ситуации. Полагаю, некоторые вещи – собственно говоря, такая критика звучит и со стороны экспертного сообщества, – некоторые действия можно было бы совершать оперативнее.
Короче, о «долларовых войнах» больше почти и не говорили. Но сошлись во мнении, что надо, наконец, слезать с «чертовой» нефтяной иглы, диверсифицировать отечественную экономику, возвращать в страну капиталы. Владимир Путин красноречиво «пригрозил» силовым структурам, чтобы прекращали «гонять бизнес» (речь шла, в частности, о соблюдении провозглашенного президентом трехлетнего срока освобождения от проверок честных предпринимателей).
Здесь я должна уточнить, что на конференции с подачи пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, которого Владимир Путин публично называл Димой, доступ к микрофонам приоритетно обеспечили так называемому президентскому пулу. То есть, тем журналистам, кто много лет, по словам Дмитрия Пескова, постоянно летает с президентом «по всему миру». Если честно, я не очень поняла, почему спрашивать президента о наболевшем оказалось больше прав у тех, кто и без того все время трудится с ним бок о бок. Правда, к чести пула, в поддавки с Владимиром Путиным он играть не собирался. Темы обозначались жесткие.
Вообще вялых вопросов из всех сорока прозвучавших оказалось совсем немного. К сожалению, их задали как раз регионалы. Например, представители родной Волгоградской области на зависть практически всей России волею случая дважды попали в число тех, кто мог поучаствовать в прямом диалоге с президентом. Но журналистка из волгоградской газеты «Крестьянская жизнь» решила выяснить, где брать кадры для аграрной отрасли, а журналистка из волгоградской частной студии спросила, будет ли президент поддерживать кабельное телевидение. Ну, что можно отвечать на такие сентенции?
Еще телевизионщица с Ямала, волновавшаяся, не объединят ли их с Тюменью, заставила президента в "сто двадцать пятый" раз объяснять: субъекты РФ могут принять решение об укрупнении только на основе референдумов - насильно, сверху, их никто "скрещивать" не планирует. Ну, и веселый вопрос из Кировской области про вятский квас я в расчет не беру. Вот, пожалуй, и все региональные акценты.
Несколько раз за время пресс-конференции завязывалась дискуссия по «пятой колонне», «национал-предателям» и «бандерлогам». Оппозиционные журналисты пытались поймать Путина на этих терминах, употребленных президентом в разном контексте. Владимир Путин парировал, по-моему, убедительно.
Он привел пример, когда великого русского поэта Михаила Лермонтова власти попросили смягчить концовку его легендарного стихотворения «На смерть поэта». Демонстрируя неприемлемость давления, поэт-офицер только ужесточил ее. Владимир Путин процитировал наизусть несколько всем известных лермонтовских строф и сказал: «Лермонтов, конечно, был оппозиционер к власти, но я считаю, что он был патриотом. Всё-таки грань между оппозиционерами и «пятой колонной» – она внутренняя. Оппозиционер, даже очень жёсткий, он в конечном итоге до конца борется за интересы своей Родины. А «пятая колонна» – это люди, которые исполняют то, что продиктовано интересами другого государства».
Меня не удивило, что, располагая небольшим временем для вчерашнего диалога (разговор журналистов с Путиным в 2014 году длился на час меньше, чем в 2013-м), президент "пропустил вперед" заведомо нелояльных собеседников типа Романа Цимбалюка из украинского агентства «УНИАН» (фото 8) и Ксении Собчак из «Дождя» (фото 5). Первый спрашивал, что Верховный Главнокомандующий сказал семьям погибших российских офицеров и солдат, которых "он отправил воевать на востоке Украины». А вторая интересовалась, будет ли Владимир Путин «как юрист, как гарант Конституции защищать тех граждан, которые сейчас подвергаются досудебным расправам в Чечне?» (Имелось в виду публичное заявление президента Чечни об ответственности родственников террористов за пособничество бандитам).
Разумеется, это были далеко не самые выгодные для Путина вопросы, и он вряд ли не догадывался, о чем его хотят спросить «Дождь» и «УНИАН». Но Путин выслушал и прокомментировал. И этим безошибочно сработал на сильного президента.
Ну, а квинт-эссенцией всего сказанного Владимиром Путиным лично для меня стало его объяснение того, почему России сейчас надо выдержать. Должна признаться: в момент, когда Владимир Путин начинает говорить горячо и эмоционально, во мне срабатывает какой-то рычаг «одной волны», и моя внутренняя критика отступает перед тем, что я чувствую с ним, по большому счету, одинаково.
«Вспомнил наш наиболее узнаваемый символ – медведя, который охраняет свою тайгу. Мне самому иногда приходит в голову мысль: может быть, мишке нашему надо посидеть спокойненько, не гонять поросят и подсвинков по тайге, а питаться ягодками, медком? Может быть, его в покое оставят?
Не оставят, потому что будут всегда стремиться к тому, чтобы посадить его на цепь. А как только удастся посадить на цепь, вырвут и зубы, и когти. А потом, после этого, мишка вообще станет не нужен. Чучело из него сделают, и всё.
Дело в том, что мы защищаем свою самостоятельность, свой суверенитет и право на существование. Мы хотим сохраниться и бороться, быть независимыми? Или мы хотим, чтобы нашу шкуру повесили на стенку? Вот у нас какой выбор. И Крым здесь ни при чём».
По моим подсчетам, первый и второй каналы, «Московский комсомолец», «Коммерсант», «Комсомольская правда», РИА-Новости, "Газета.ру", а также зарубежные компании съели пять шестых времени, которое было отведено Путиным для общения с прессой. Если еще отбросить вопросы президенту типа «есть ли личная жизнь у главного жениха России?», с которым влезла в эфир воронежская корреспондентка, то можно сказать: диалог 18 декабря носил больше международный характер. Что, наверное, логично в нынешней ситуации.
В конференции, к счастью, было значительно меньше, чем в прошлый раз, всяких "масок-шоу". Владимир Путин не «купился» на журналистку, обращавшую на себя внимание подшлемником летчика. Не возымели эффекта наряжание кемеровских газетчиков в каски с надписями «Кузбасс», а мордовских – в национальные костюмы, махание оренбургским пуховым платком и калмыцким шарфом. Не прошел жест поднимания на костыле надписи «Порт Ванино» главным редактором газеты этого поселка (в прошлом году по ее разоблачению прямо во время пресс-конференции президент послал делегацию в Приморье, но в ходе проверки вроде выяснилось, что журналистка-инвалид сочинила на тему коррупции местной полиции много лишнего).
Демонстративное стояние в течение двух часов с плакатом Марии Соловьенко из Владивостока, которая стала «звездой» президентских пресс-конференций после фразы «Достопочтеннейший Владимир Владимирович, женщина должна смущать мужчину…» (у нас "звезда" на четвертом снимке) тоже не сработало. Служба безопасности вообще старалась отбирать на входе все рекламные «прибамбасы», но кое-что все-таки газетчики и телевизионщики пронесли.
К слабым фрагментам общения Владимира Путина с журналистами я бы отнесла его оговорку, будто он не знает точного размера зарплаты не только президента "Роснефти" Сечина, но и своей собственной, а также отказ назвать того игрока на отечественном валютном рынке, который на днях по телефону признался президенту о "заначке" у его фирмы в 3 миллиарда долларов. И еще убежденность Путина, что койки в больницах у нас используются неэффективно, и их надо сокращать. А кроме того уход от конкретики, будет ли он баллотироваться в президенты в 2018 году.
В заключение два слова для тех камышан и коллективов камышан, которые «пригрузили» меня письмами в адрес президента перед поездкой. Все они вручены по принадлежности – переданы в президентскую администрацию.
