В 1920-е годы основной задачей для сотрудников Камышинской советской милиции стала борьба с воровством, спекуляцией, хулиганством, дезертирством, контрреволюцией и, что имело особое значение, самогоноварением и пьянством. Также на милицию были возложены: проведение мобилизации, конфискации, реквизиции и учет имущества лиц, бежавших с белогвардейцами, в местностях, очищенных от неприятеля.

В эти годы по Камышинскому уезду, как и по всей стране, распространилась «нэповская напасть»: незаконно процветали игральные дома (карточные притоны в квартирах и гостиницах, притоны-казино). И хотя на игральных картах отныне изображались рабочие и крестьянки, в подпольных рассадниках азартных игр собиралась все преступное сообщество Камышина.

В ночь на 24 марта 1920 года сотрудники уголовного розыска Камышинской уездной милиции провели облаву «на картежников»: задержано пять игроков, изъято 24 426 рублей 30 копеек (для сравнения: оклад сотрудника УгРо составлял порядка 500-1000 рублей в месяц). Деньги были сданы «до суда на текущий счет в Народный банк» (располагался на улице Базарной, сегодня улица Пролетарская).

На Волге Уездные милиции боролись с преступностью, невзирая ни на какие тяготы и лишения. Сохранился доклад помощника начальника губернской милиции по политчасти за 1922 год, в котором отмечалось: «Подходит осень, необмундированный, разутый, раздетый милиционер не будет иметь возможности работать». Обмундирование зачастую выдавалось милиционерам не полностью, и сотрудникам в виду маленького заработка приходилось самим «изыскивать средства на приобретение одежды и обуви побочным путём». (Забегая вперед, отметим, что вопрос с обмундированием удалось окончательно решить лишь к 1925 году).

В Камышине—– та же картина: милиционер зачастую имел «десять латок на брюках и столько же — на шинели». О размахе преступности, с одной стороны, и о полной нищете народа — с другой красноречиво свидетельствует следующий факт: 10 марта 1920 года в селе Саломатино Камышинского уезда был убит уполномоченный УпродКома Канделаки. Проведенным расследованием был изобличен наёмный убийца, который совершил злодеяние за… ведро муки.

1921 год – время страшного голода в Поволжье. 12 февраля корреспондент местной газеты «Набат» сообщает:

«Камышин разграблен. Не столько бандитами, сколько самими камышанами. Тащили все: пятерики (куль, вмещающий 5 пудов - прим авт.) с мукой, сушеные фрукты, соль, мебель, доски, железо, дрова, тряпки из-под тифозных больных и все, что увидел глаз грабителя... И это в то время, когда грабители будут обжираться, когда бандиты везут воза, наполненные всякой снедью. Нужно очистить Камышин от всякой пакости».

Камышинская милиция прилагает все усилия, чтобы сдержать разгул преступности и «очистить Камышин от всякой пакости». Однако проблемы милиция лишь множатся: в декабре 1921 года в результате сокращения штат милиции доведен до 120 человек (сравните: численный состав милиции Камышина в октябре 1919 года — 361 человек).

«В условиях роста преступности на почве голода этого катастрофически не хватает», — рапортовал начальник Камышинской уездной милиции вышестоящему руководству.

В 1922 году ужасы голода постепенно уходят в прошлое… С октября 1922 года по 21 февраля 1925 года должность начальника Камышинской уездной милиции занимал Никита Иванович Андрющенко. О работе милиции того периода можно судить по отчету за январь 1923 года:

«Поступило 476 писем, из них исполнено — 245, не исполнено — 229, так как нет денежных средств на перевозку. Составлено 15 протоколов, наложено штрафов — 543 рубля, взыскано — 208 руб., раскрыто 5 крупных краж, 15 мелких краж, самоубийств — 1, покушений на убийство — 1, убийств — 2, вооруженных ограблений — 1, незаконное хранение оружия — 2, задержано дезертиров — 10. Главное внимание уделено самогоноварению, взяточничеству, пьянству».

Камышинская газета «Набат» (от 17 июня 1922 года) раскрывает нам реалии тех дней: «Гр. Панфилов, уже судившийся в марте за убийство двух женщин в Николаевске и бежавший там из тюрьмы, в Камышине обокрал своего знакомого водника, а затем, зайдя к другому знакомому – сапожнику, хотел его ограбить, для чего произвел нападение на его дочь, ударив ее колодкой и пытаясь ее задушить. Трибунал приговорил его к расстрелу. Приговор приведен в исполнение».

К этому времени вооружение Камышинской уездной милиции составляли: винтовки русские трехлинейные – 145 (из них 13 негодные), винтовки японские — 5 (из них 1 негодная), винтовки прочих образцов – 43 (из них 18 негодные), карабины русские трехлинейные — 5, револьверы системы наган – 37, револьверы прочих систем – 6.

19 ноября 1923 года начальник Управления уездной милиции Н. И. Андрющенко, подводя итоги работы за 6 месяцев, сообщает: «Признать в общем работу управления милиции удовлетворительной…. Принять все меры к поднятию дисциплины, а также проводить культурно-просветительскую работу среди работников милиции… Усилить борьбу с самогоноварением…».

Камышинская газета «Коллективист» (от 18 февраля 1923 года) показывает нам, как проводилась борьба с самогоноварением:

«Народным Судом 5 района разбирается дело по обвинению гр. Володина в варке самогона. Обвиняемый чувствовал себя сначала превосходно, думая, что Советская власть похвалит его за такое ремесло. Когда же был вынесен приговор — оштрафовать на 150 рублей золотом, — наш самогонщик повесил голову».

Для борьбы с самогоноварением Камышинской милицией проводились так называемые «четырехнедельники ударной борьбы» под лозунгом: «В республике не должно быть ни одного самогонщика». За один из таких четырехнедельников в Камышинском уезде было произведено 90 обысков, «из них с результатом — 63 обыска; обнаружено очагов самогоноварения 39, мест продажи — 26, торговцев — 35…».