О том, чему учат в «Школе», критиками сказано предостаточно. Дабы ответить тем, кто считает, что, такой сериал нам не нужен, Первый канал в период «школьных» каникул запустил в эфир ряд фильмов на школьные темы, снятые еще в советские годы. Их появление в свое время тоже вызвало шквал критики. На это сегодня и делают упор защитники нынешней «Школы», говоря, что каждый шедевр вначале подвергается критическому «разносу», а потом становится подлинной классикой. Так было с фильмами «Доживем до понедельника», «Розыгрыш», «Чучело».

«Не уподобляйтесь советскому кондовому критиканству, — призывают защитники. — Посмотрите внутрь проблемы. Сегодня — время реального телевидения, которое учит нас ко всему относиться реально». Ну, об этих уроках я еще скажу. А пока, вооружившись дисками с записями любимых советских фильмов, хотелось бы совершить небольшой экскурс в прошлое нашего кинематографа, посмотреть, какую школу мы видели на экранах тогда, ну и провести параллель со «Школой» сегодняшней.

Фильмы «Республика ШКИД», «Доживем до понедельника», «А если это любовь…» (1960-е), «Розыгрыш» (1970-е), «Вам и не снилось» (1980-й) служат, пожалуй, наиболее показательными. В них средняя школа это не просто учебное заведение, куда приходят, чтобы «отсидеться» за школьной партой. Это прежде всего место, где ученики начинают жить взрослой жизнью. Они не боятся заявить о себе, учатся принимать самостоятельные решения, получают за это от «классных дам» и делают соответствующие выводы. По сути такие уроки жизни становятся бунтом против утвердившихся школьных порядков, против закостенелости старых схем и лекал, по которым строился процесс обучения.

В фильмах режиссера «Школы» Гай Германики этот бунт возведен в ранг абсолюта и служит чуть ли не руководством к действию. И там и там герои учатся не школьным дисциплинам, а жизненным. Вот только моральная составляющая этих уроков совершенно разная. Если в популярных фильмах, вошедших в золотой фонд советского кинематографа, школьники учатся тому, как быть честным, как отстоять свою любовь, то в «Школе» Германики — как впервые попробовать секс и наркотики. Не спорю, Германика тоже затрагивает какие-то «вечные вопросы». Однако за теми одеждами, в какие она рядит свою «Школу», тех вопросов не видно вовсе. Впрочем, это и понятно. В понятиях Германики юношеский максимализм (а если выражаться физиологически — бушующий гормонами пубертатный период), затмевающий все вокруг, не дает шансов пробиться на всеобщее обозрение.

«Большую перемену» 1972-го мы опустим, поскольку там показана вечерняя школа для взрослых. В несколько лакированном, идеальном виде, в каком школу хотело видеть советское образование (просторные классы, жизнерадостные учителя, энергичные ученики), она предстала перед зрителями на рубеже 1970–1980-х — в фильме «Приключения Электроника», в выпусках еще советского «Ералаша», а чуть позже — в «Гостье из будущего». В этих идеальных школах преподают правильные школьные дисциплины.

В классах силен дух соревнования — каждый хочет быть первым. Но вот все жизненные проблемы здесь почему-то по большей части приходят не изнутри, а от «проклятой заграницы» в лице, к примеру, творящей козни банды Ури («Приключения Электроника») или космических пиратов во главе с весельчаком У («Гостья из будущего»). И идеальным учеником оказывается зачастую человек ирреальный — мальчик-робот Электроник и чудо-девочка Алиса из будущего.


В начале 1980-х, когда страна, находясь в застойном ступоре, вступила в эпоху такого же застойного равнодушия, Роллан Быков прорывается на экран со своим «Чучелом» (1983 г.) — уничтожающим обвинением тому, к чему может привести гиперболизированное чувство коллективизма, когда от тебя требуют жить как все. Здесь уже совсем другая школа — про отрицательное воздействие коллектива, про неправое большинство, про школьных функционеров, равнодушных к происходящему в душах учеников. Да, это был перегиб в другую крайность, и по таким историям вовсе не следовало складывать общую картину. Но это было. Идеальный ученик (по канонам того времени) — тот, кто слепо повинуется коллективу. Интересы класса, группы, ради которых можно раздавить отдельного человека, здесь превыше всего. После органичного чувства коллективизма 30-х годов, взращенного в период, когда идеи солидарности ставились во главу угла и позволили достичь выдающихся свершений, пришла другая эпоха — «развитого социализма и постепенного перехода к коммунизму», когда такое чувство уже нужно было всячески культивировать.

Как любое действие, к которому принуждают, оно вызывало отторжение. Поэтому и случались истории о тех уродливых взаимоотношениях, какие показало «Чучело». В те годы, когда перестройка на горизонте еще только замаячила, фильм с трудом вышел на экраны. Где-то его смотрели всем классом и писали сочинения, а где то, напротив, настоятельно требовали запретить к показу.

В 1988 году, когда выяснилось, что в СССР секс все-таки есть (вспомните казус во время советско-американского телемоста), на экраны вышли «Маленькая Вера», «Интердевочка», «Дорогая Елена Сергеевна». Последний фильм — иллюстрация того, до какой низости могут дойти современные старшеклассники, чтобы получить желаемое. Даже такой жизнеутверждающий режиссер, как Эльдар Рязанов, не смог пройти мимо темы подлости и цинизма, от которых наше общество вопреки официальной пропаганде все-таки не было застраховано. Если после других фильмов знаменитого режиссера хотелось жить, то этот фильм, пожалуй, единственный в его кинобиографии, после которого жить как-то не хотелось. Другой вопрос, а надо ли было браться за обнажение этих проблем. Однако того требовало новое время.

Когда пришли «лихие девяностые» и «тучные нулевые», наши экраны обагрились картинами и вовсе чуждой нам школьной жизни. Для чего-то нам стали показывать фильмы, вдохновленные стрельбой и массовыми убийствами в современных американских и европейских школах. В них вроде бы утверждены демократические порядки — учителя не принуждают к учебе и каждый сам отвечает за свое образование. Только вот все это оборачивается какой-то вакханалией вседозволенности, когда каждый ученик имеет право проявить себя как хочет-то ли вооружиться фотоаппаратом и устроить охоту за ценными кинокадрами, то ли взять в руки автомат и начать охоту на людей. А то, что на такой охоте под прицелом оказывается душа кино- и телезрителя — создателям фильмов думать недосуг.

В данной области российский кинематограф тоже отличился, показав фильм о школе малолетних диверсантов, сформированной из заключенных детской исправительной колонии. И название-то выбрали — «Сволочи». Правда, по задумке автора эти «сволочи» в конце концов оказываются положительными героями, поскольку своим примером показывают, как нужно выживать в условиях военного времени, в которое нередко превращается нынешняя жестокая жизнь. Эти уроки приводят к перевоспитанию бывших уголовников. Взявшись за экранизацию такого сюжета, режиссер все-таки вложил в него некую моральную составляющую. Но, к сожалению, фильм, отнюдь не лишенный культа насилия, в какой-то мере пропагандирует животную борьбу за выживание. Извиняет режиссера только то, что он не опустился до показа картин убийства ради убийства, чем грешит весь современный западный кинематограф.

Говорят: «Какие времена — такие нравы». Однако не считаю, что второе здесь — производное от первого. Если идти на поводу у времени, так можно оказаться и в первобытном обществе с его звериными инстинктами. Неужто мы, поддавшись влиянию идола масс-культуры, слепо поклоняемся ему и идем на поводу? А где же разум, который движет человечество вперед? Впрочем, для того чтобы задействовать разум, нужно приложить усилия, чего многие из нас делать категорически не хотят. Вот и получается, что согласно рейтингам, большинство нашего населения слепо верит тому, что показывают телеэкраны, по самому смотрибельному Первому каналу. К великому сожалению, телевидение тоже формирует наши нравы. И эти нравы меняют время. Как снежный ком, оно начинает выстраивать новую общность, а мы становимся его заложниками — как бы оказываемся у времени в плену. Стоит ли удивляться, что мы такие?

Как видите, появление «Школы» стало вполне закономерным этапом в эволюции нашего с вами телевизионного оболванивания. Стоит согласиться с мнением Светланы Каленовой, что это катастрофа и пресловутый «план Даллеса» по уничтожению России уже выглядит карикатурой по сравнению с тем, что сейчас происходит.

Давно ли наши депутаты с трибуны Государственной Думы ратовали за нравственное воспитание подрастающего поколения? Издавали законы о запрете рекламы спиртного и сигарет на телевидении. И где это все? В «Школе» на глазах у зрителей те самые подростки, которых якобы оберегали народом избранные, и курят, и пьют, и ругаются матом. По моему мнению, унижены все. И прежде всего телезритель, которому предлагают ЭТО. Германике можно простить то, что настоящей школы она-то и не видела. Просидела несколько лет за партой и ушла на домашнее обучение, которое чередовала с производством порнофильмов. Оттого школа в ее представлении — учреждение негативное, не дающее по-настоящему необходимое подростку. То, что ему необходимо, он получает сам в результате бунта против школьной системы. Молодая особа с неуемными амбициями смогла подчинить даже руководство главного телеканала страны. Фраза-название ее кинофильма, который с легкой руки жюри национальной кинематографической премии «Ника» назван «Открытием 2008 года», выглядит как брошенная в нас насмешка — «Все умрут, а я останусь».

Только вот кому вы в этом случае станете нужны, госпожа Гай Германика?