Именинница Евдокия Терентьевна Захарченко встретила меня в прекрасном расположении духа. Ей и в голову не пришло обидеться, что никто из администрации Камышина не пришел поздравить ее с вековым юбилеем.
— Ты почему чай-то не пьешь? — наступала на меня, хрупкая и деловая. — Али скучно тебе со мной? Так давай песню спою!
И, подхватившись с диванчика, неожиданно красивым, молодым голосом затянула:
— Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка темная была-а-а-а!
Видит бабушка Дуся уже плохо, слышит не очень, но рассказчица еще та!
«Жили мы на хуторе Лабынец в Котовском районе, тогда он назывался Ждановским. Работали в поле. Много работали. Кабы не песни, не выдержать, поди. А мы, молодежь, вечером соберемся — и поем на всю улицу. Ну, когда и бутылочку на стол, ведь что за песня без бутылочки! Парней мало было на хуторе, а мы все невесты. Женихов — один на троих. Но мне хватило!» — хитро смеется «девушка» Дуся Нежинская.
Жениха она и впрямь «отхватила» редкого — красавца Кузьму Захарченко из Сталинграда. Сваты приезжали со словами: «Вот та у вас девчонка работящая да веселая, отдавайте нам ее!».
Еще до войны в сталинградском доме родителей мужа в Заканалье молодая жена Евдокия родила Кузьме Захарченко троих детей. Младшенькой едва месяц исполнился, как проводила Евдокия своего суженого на фронт. Ушли воевать и три брата Евдокии. Красноармеец Захарченко будет храбрым солдатом, вернется с войны раненым и с наградами, и они проживут в согласии большую жизнь. В семье Евдокии и Кузьмы будет еще пятеро детей. А схоронит она своего Кузьму, уже когда выдаст замуж младшую дочку. Ту, у которой сейчас в Камышине живет бабушка.
… Но тогда, в сорок втором, она с тремя малышами хлебнула такого лиха, что до сих пор без слез не вспомнить. Под начавшимися бомбежками осталась без крова. Почти насильно ее, девчонку с тремя детьми и козой, эвакуировали за Волгу. Там сталинградцев сперва разместили в землянках, а когда начались самые ожесточенные бои на правом берегу, — отправили пешим ходом дальше в тыл, в Энгельс. Они туда тянулись «обозом» целый месяц, и по дороге красноармейцы зарезали и сварили для беженцев любимую Дусину козу...
После войны семья Захарченко решила как-то обустраиваться в родных местах Евдокии — в нынешнем Котовском районе. Всю трудовую жизнь супруги Захарченко проработали в колхозе Калинина. Это была работа от зари дотемна, но Евдокия Терентьевна вспоминает ее как хорошую, добрую жизнь.
— Праздники мы всегда соблюдали, — говорит мне серьезно и тихо. — Рождество, Крещение, Пасха, Троица — это в доме самые главные дни были. Всей семьей любили посидеть, поговорить. Тогда жизнь правильней была...
Хотя эта жизнь ее сроду не баловала. Двух детей похоронила Евдокия. Шальной пожар уничтожил ее дом. Но она никогда не гневалась на судьбу. А из маленького коттеджика, который получила в Котовском районе как погорелица, собственными руками вновь сделала уютный и гостеприимный очаг. До глубокой старости и цветы во дворе, и огромные огороды, и постоянные гости, дети, зятья, снохи, внуки — на все хватало энергии бабушки!
Сейчас у Евдокии Терентьевны Захарченко — шесть детей, 19 внуков и 14 правнуков. У всех хорошие семьи. Среди детей есть учитель, сварщик, электрик, водитель, оператор-электронщик, скотник. А среди внуков — даже семья, прописавшаяся под Парижем. Легендарную бабушку постарались поздравить с ее «золотым веком» все!
Когда домашние собрались за праздничным столом, баба Дуся посмотрела в телевизор, уточнила: «Это Кобзон?». И взгрустнула: «Вот ведь не намного моложе меня, а как еще поет!»
… Я заявилась к Евдокии Терентьевне Захарченко с пустыми руками. А ушла с большим подарком — радостью живого «кино» о том, как надо жить, чтобы жизнь тебя тоже немного любила!
