Источник: www.gudok.ru (http://www.gudok.ru/zdr/167/?ID=1259990&archive=35593)

Хрупкая женщина с двойным именем Настя-Зоя, с боевыми наградами на груди, ведёт меня своими тяжкими фронтовыми дорогами к Победе.

– Родилась я в ноябре 23-го в крестьянской семье в лискинском селе Нижний Икорец, – начинает свой неспешный рассказ Анастасия Фёдоровна Карпова. – В ту пору батюшка имена новорождённым давал, вот и нарёк он меня по святцам Настей. А родители поехали в базарный день в Лиски, и мама услышала там имя Зоя, которое ей очень понравилось. Так и стали меня звать все Зоей.

Кто ж теперь скажет, почему в тяжкий 41-й 17-летней вчерашней школьнице, не имевшей не только военной, но и гражданской специальности, военкомат вручил повестку со строгим предписанием «иметь с собой чашку, ложку, котелок и недельный запас продуктов». Чуяла, видно, война, что на её длинных верстах будет много простреливаемых перекрёстков, на которых юным девчонкам предстояло указывать направление к Победе. И вряд ли знала моя героиня, что имя «Зоя», означавшее в переводе с греческого «жизнь», будет вести её оберёгом по дорогам войны и станет созвучием жизнеутверждающему слову «победа».

– В Нижнем Мамоне старшина выдал нам старенькое обмундирование и безразмерные солдатские ботинки с обмотками – мне достался 42-й размер, – продолжает рассказ Анастасия Фёдоровна. – И стали мы наводить переправу через Дон: таскали брёвна, тесали доски, тяжеленными дубовыми «бабами» втроём вколачивали в дно сваи моста – за сутки его построили. Когда через мост пошли танки и отступающая пехота, мы стали его охранять.

Потом со 2-м Украинским фронтом к Днепру вышли, наводили через него понтонную переправу. Работали ночью под свирепыми бомбёжками и артобстрелом. Наше подразделение называлось ВДО – военно-дорожный отряд. 60 девчонок было в нашем взводе – воронежских, лискинских, россошанских… Из Лисок помню Дусю Зайцеву, Аню Каребину. Нами командовал 23-летний старший лейтенант Михаил Лещинский.

Регулировали мы движение на разбитых дорогах войны, охраняли склады и мосты, пленных гитлеровцев конвоировать приходилось. Особенно много их было зимой в сталинградских степях. Однажды нам с Валей – девушкой из Россоши – и ещё шестью дев-чонками поручили сопроводить 120 пленных мадьяр в городок Камышин – там сборный пункт был. Вели их по заснеженной степной дороге в мороз под 35 градусов – оборванных, голодных, испуганных. В Камышине разместили их сначала по хозяйским сараям. А они там забились под коров, лежат прямо на грязной подстилке и вымя коровам сосут. Потом их сосредоточили в глубоком яру – временном лагере для военнопленных. А они думали, что их расстреливать тут будут – в снег зарываются, плачут… Такими вот стали бравые завоеватели наши. Мы же были хоть и злыми на них, но не мстительными.

Когда мы вошли в Бессарабию, люди встречали красноармейцев цветами, а девчат наших называли ласково – «дивоньки». Тут, перед границей с Румынией, нас переобмундировали: выдали новенькие гимнастёрки и сапоги вместо ботинок с обмотками – ведь мы в Европу входили.

К Будапешту вышли по раскисшим дорогам, приходилось не только движение регулировать, но и помогать артиллеристам вытаскивать из грязи застревавшие пушки. Там мы и мосты охраняли между Будой и Пештом. Я и сейчас, в 92 года, помню номер своего боевого оружия – карабин № 8045.

Страх на войне, конечно, притуплялся, но особенно не хотелось погибать в такой красивой столице на Дунае да в двух шагах от нашей Победы: меня же дома ждали папа-сердечник и сестра-инвалид. А брат под Волоколамском погиб. Но и в Будапеште смерть солдат находила, там мы двух землячек моих похоронили. Катю снайпер застрелил, а Лизу из Воронежа вырывавшаяся из окружения немецкая машина задавила. На волоске от смерти и я была. В ту ночь пришёл меня менять на посту наш разводящий с двумя девчонками-часовыми. Снял меня с поста, и идём мы с ним к нашей роте. В этот момент появился из-за гор немецкий самолёт и десант выбросил. Немец-десантник заметил нас, залёгших, и давай из автомата поливать. Пытаюсь к своему разводящему проскочить, а трассирующие пули у головы цвиркают – подняться не дают. Немцы подожгли какой-то магазин, и разводящий при свете пожарища немца того прикончил, смерть от меня отвёл.

А узнала я о Победе необычно. На перекрёстке в центре Будапешта остановила трофейный лимузин. «Куда прёшь! – кричу водителю. – Предъяви документы!». Из машины выходит генерал в папахе и говорит: «Девочка, я снимаю тебя с поста». Я чуть не в слёзы: «Товарищ генерал, я с 41-го всю войну Родину защищаю…». А он сажает меня в машину и говорит так ласково: «Нет уже войны, дочка, конец ей пришёл. Поехали Победе радоваться». Это был, как оказалось, командующий Будапештской группировкой советских войск Герой Советского Союза генерал-лейтенант Иван Манагаров. Приехали в штаб, он собрал там всех и объявил о Победе. Радости было! Венгры музыку играли, а мы пели нашу русскую песню старинную: «Пролетали наши кони по шляхам каменистым…».

Влюблялись ли на войне? Какой там влюбляться – с этим строго, да и некогда было, нужно сначала войну осилить. Помашут нам солдаты с брони танков руками да букет кинут – вот и вся любовь. Свою любовь я нашла в Лисках сразу после войны. Нашему соседу, воздушному стрелку-радисту Мише Карпову снарядом ногу в самолёте оторвало – он стал моим мужем, 38 лет с ним душа в душу прожили.

Я сначала железнодорожную ветку к лискинскому МЭЗу строила, потом 20 лет проработала в локомотивном депо мойщицей-уборщицей подвижного состава.

…Вот такими не по-женски суровыми и жестокими были наши дороги к Победе.