…Празднование в 2009 году 64-ой годовщины нашей Великой Победы над Германией застало меня в итальянском городке Лимоне де Гарда, приютившимся на берегу живописного высокогорного озера с одноимённым названием, что в Северо-Восточных Альпах. Но ещё накануне вечером я решил припарадиться. Надраил до зеркального блеска туфли, отутюжил брюки и белоснежную рубашку, поверх которой закрепил Георгиевскую ленточку, предусмотрительно прихваченную сюда из дома.
Спустившись ранним безлюдным утром по каменным ступеням из отеля, я присел на лавочку под раскидистой пальмой и неожиданно... задремал. Кажется, это длилось недолго. Чья-то рука прикоснулась к моей груди, отчего собственные глаза моментально раскрылись, и я увидел чужие: старческие, совсем поблекшие и, как мне показалось, довольно испуганные.
― Простите, Вы не из России? ― вкрадчиво и в то же время нетерпеливо спросил старик.
― Да. А что? ― на вопрос вопросом ответил я.
― Россия очень большая, но если выразиться точнее, ваш город называется...
― Сталинград! ― залпом изрекли мои уста, отчего старче впал в полную прострацию.
С противоположного берега Гарды из-за высоких гор поднималось солнце, набережная постепенно заполнялась туристами, а дед, присев с моего позволения на скамейку, продолжал молчать, о чём-то раздумывая.
― Вы знаете, после вашего Сталинграда я никак не могу согреться. На Гарду приезжаю из Германии каждый год вот уже много лет, а Волга, Сталинград так и смотрятся мне в глаза.
К моему немалому удивлению, старик хорошо говорил по-русски, что и подтолкнуло меня задавать ему уже свои вопросы.
― Когда же и как вы оказались в Сталинграде?
― Об этом долго рассказывать. Но если у Вас есть время...
― Есть, есть. Рассказывайте,― поднявшись со скамьи и став перед стариком во весь рост, я принялся выслушивать его чистосердечное признание.
― Когда мне исполнилось 17 лет, Гитлер погнал меня на Восточный фронт. К тому времени русские устроили фюреру хороший котёл с подогревом в самом Сталинграде, и наша задача состояла в том, чтобы выдвинуться в составе 6-ой танковой дивизии в район Котельниково, а оттуда идти на спасение окруженного Паулюса...
― Ну почему же только русские? ― перебил я германского туриста.― Вместе с русскими под Сталинградом сражались украинцы, татары, калмыки, казахи...
― И казаки тоже! ― воскликнул Курт Гальдер (так звали моего нового знакомого), который тут же принялся стаскивать с себя не по сезону одетый свитер вместе с футболкой, оголяя спину. ― Вот поглядите...
От левого предплечья к правому бедру простирался глубокий след от острого предмета, коим наверняка был клинок или шашка кавалериста.
― Они перекосили почти всю прислугу нашего гусеничного батальона и быстро удалились туда, откуда неожиданно появились. Танки даже не успели повернуть свои орудия, чтобы ответить огнём.
Немец, похоже, не преувеличивал и отсутствием памяти не страдал. О взаимодействии нашей пехоты с двумя кавалерийскими дивизиями в районе Котельниково подробно изложено в мемуарах Маршала Советского Союза А.И. Еременко. Что касается 6-й танковой дивизии фашистов, то она прибыла сюда из Франции свежей и невредимой и, разгрузившись на станции Морозовской, своим ходом действительно передвигалась на Котельниково.
― Я не был танкистом, ― продолжал Курт. ― Моя задача ― участвовать в наведении переправы через водные преграды. И поверьте: я не сделал ни одного выстрела в сторону казаков. Раненого, меня взяли в плен русские солдаты. Это произошло 3 декабря 1942 года.
Поспешно накрыв оголённый торс шерстяным свитером, мой собеседник на короткое время умолк.
― А хотите я угощу Вас шампанским? ― совсем неожиданно заговорил бывший военнопленный.― Здесь недалеко, а Марта, моя супруга, будет очень рада гостю из России. Ведь сегодня 9 мая-ваша великая Победа, а наше великое поражение. Но без них не было бы той сегодняшней благополучной Германии, которую спасли именно вы, русские.
«И когда же пришло к вам, немцам, такое прозрение? ― непроизвольно подумалось мне.― Почему не под Ельней летом 1941-го, когда вас круто долбанули? Или под Смоленском, когда впервые за Вторую мировую вы, гитлеровцы, перешли к глубокой обороне? Знаешь ли ты, Курт Гальдер, кто такие Жуков, Василевский, Рокоссовский или хотя бы мой отец, прошедший с кровопролитными боями от Ленинграда до Венгрии, где, получив прямое ранение под сердце, едва выжил и скончался в свой день рождения ― 5 января 1989 года?»
Словно читая мои мысли, бывший солдат Вермахта погрузился в новые воспоминания:
― Я очень благодарен вашему Сталину, который даже в тяжелейшем 1942-ом году не перепутал Гитлера с германским народом, с нашим государством. Поэтому в 108 лагере для военнопленных за нами ухаживали ваши медики. К тому же всех нас хорошо кормили и даже показывали советские довоенные фильмы. Тогда-то я и начал осваивать русский язык. Со второго полугодия 43-го я восстанавливал Сталинградский тракторный завод. А весной 53-го вернулся на свою родину, в город Кёльн. С тех пор там и проживаю.
Выдержав небольшую паузу, немец снова заговорил. Но уже подобострастно и просяще:
― Не могли бы Вы оказать любезность ― подарить мне Вашу ленточку? Пусть она будет святым напоминанием моим потомкам о том, что Россию победить невозможно. Как не победили её ни шведы, ни французы, ни немцы.
Мне искренне стало жалко старика и, сняв с себя победный символ, я передал его побеждённому солдату. Он высоко поднял ленту над головой, и в ту же минуту мой подарок забился под напором набежавшего с озера ветра. Тем временем Лимоне де Гарда окончательно просыпался.
