26 марта — день памяти священномученика Николая (Попова), новомученика Волгоградской епархии. Он пострадал за Христа в годы гонений на Церковь, которые начались практически сразу после октябрьского переворота 1917 года. Сегодня о святом Николае нам рассказывает старший священник Никольского кафедрального собора протоиерей Алексий Кузнецов.

— Отец Алексий, как можно охарактеризовать советскую эпоху по отношению к Церкви в двух словах?

— История России в XX веке является точным подтверждением слов апостола Павла:

«Когда умножился грех, стала преизобиловать благодать, дабы, как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась через праведность к жизни вечной» (Рим. 5, 20-21). Что имеется в виду?

Грех, который умножился в России в ушедшем столетии, - это, прежде всего грех безверия, породивший чудовищную гордыню революционеров, которые, разрушили уникальный мир России, страны, имевшей полное нравственное право при всех своих немощах и неустройствах именоваться Святой Русью.

Грех богоотступничества умножился до чудовищных размеров, до массовых репрессий с миллионами жертв, до геноцида собственного народа, до тотального истребления классов и сословий. Гражданская война, голод 1921-1922 года, истребление казачества, коллективизация и истребление крестьянства, искусственно организованный голод 1933 года, политические процессы тридцатых годов, насильственное переселение целых народов – это немыслимые в прежней истории преступления против человечества, страшным итогом которых стало страшное нравственное оскудение народа, плоды которого приходится пожинать потомкам, нашим современникам, нам с вами.

— Почему большевикам настолько хотелось уничтожить Церковь?

— Священнномученик Николай (Попов), память которого мы сегодня отмечаем, был убит в 1919 году, а это означает, что первый удар, нанесенный по России, приняла Церковь. Уничтожить Церковь, низвести ее до жалкого состояния, лишить ее храмов, монастырей, чудотворных икон, мощей, других святынь, — действительно, было первым и главным желанием коммунистов. Ибо уничтожить Церковь означало уничтожить совесть народа, погрузить его в состояние исторического и нравственного беспамятства и, следовательно, лишить всякой духовной силы, всякой возможности сопротивляться всем социальным экспериментам и чудовищным преступлениям власти.

Но мы знаем, что Церковь невозможно уничтожить. Существуя на земле, она укоренена в Небесном Царстве, и действует не только силой человеческой веры, но и всепобеждающей благодатью Святого Духа.  Видимые и наглядные образы непобедимости Церкви находятся всюду. Духовно чуткому человеку они открываются в любом месте. Один из них — святой источник, пробившийся в 1827 году на месте обретения чудотворной Урюпинской иконы Божией Матери. В годы советской власти на него были высыпаны целые горы камней, песка, глины. Однако всякий раз слабый, почти незаметный источник пробивался на поверхность земли, постепенно набирая силу, радуя тех, кто не забыл о святости этого места.  

— Можно ли сказать, что память о священномученике Николае (Попове) — тоже свидетельство о непобедимости Церкви?

— Конечно. В XX столетии в России к подвигу исповедничества были призваны Богом люди, которые в прошлое благополучное время были совершенно незаметными, а если чем то и отличались от других, то только искренним христианским благочестием. А подлинное благочестие обязательно сопряжено со смирением, а потому и незаметно для современников. Таким благочестивым и смиренным человеком был и священномученик Николай.  

— Отец Алексий, расскажите о нем подробнее, пожалуйста.

— Родился он в 1894 году и был воспитан в духе старых казачьих традиций, в любви к Донскому краю, в уважении к прошлому своей страны. Более всего юноша хотел послужить своему народу и, избрав профессию агронома, окончил Харьковское землеустроительное училище.

Однако более подробное знакомство с народной жизнью убедило Николая в том, то не огрехи в ведении хозяйства, не социальное неустройство являются главной бедой крестьян и сословий, а  духовное невежество, маловерие, неумение жить по нравственному закону Евангелия. Будучи формальными чадами Православной Церкви, очень многие люди в России начала XX  столетия оказались бесконечно далеки от Христа. Полагаясь на себя, надеясь «на князи и на сыны человеческия», они не ощущали отсутствие Бога в своей внутренней жизни, а потому и не смогли распознать обман, заключавшийся в обещаниях революционеров, погубивших страну.

Зрелым тридцатилетним человеком Николай Попов поступает в Духовную Семинарию, принимает решение стать священником. Он стал служить на хуторе Колодезный, где организовал учительскую школу. Вместе с прихожанами благоустраивал храм.

Во время Гражданской войны отец Николай оставался со своими прихожанами на хуторе Верхний Гнутов.  Несмотря на разразившуюся эпидемию тифа священник продолжал самоотверженно исполнять свой пастырский долг - ездил по станице, исповедовал, причащал больных и умирающих. Не оставил своей паствы священник и во время собственной болезни. Едва оправившись от недуга, он начал совершать богослужения у себя дома, едва не падая от слабости, вновь навещал домам своих прихожан, напутствуя больных и умирающих Святым Причастием.

Такое добросовестное исполнение обязанностей приходского священника вызвало подозрение властей. Не мог, по их мнению, едва оправившийся от болезни человек, просто так, без видимой выгоды ходить по селу. Во время обыска следователь красноармеец увидел на стене фотографию родного брата священника, походного атамана Петра Попова. Этого оказалось достаточно для ареста и смертного приговора.  Безусловно, отец Николай Попов знал, что вот так открыто держать фотографию родственника, служившего в Белой армии, небезопасно. Но прятать ее, утаивать родство – это, по сути дела, означало отречься от брата, предать его. Для порядочного человека, для христианина это было недопустимо…

— И только за это его расстреляли?!..

— Можно было в те годы пострадать и безо всякого повода. И если бы расстреляли!.. Останки отца Николая  нашли в песчаном карьере после освобождения хутора от красноармейцев. Тело священника оказалось изрубленным шашками. В первые послереволюционные годы такие зверства не были редкостью. Тобольский епископ Гермоген (Долганев), начинавший свое архиерейское служение на Саратовско-Царицынской кафедре, вместе со свои братом Ефремом и другими священниками был заживо утоплен в реке Туре. Епископа Соликамского Феофана (Ильменского) привязали собственными волосами к шесту и несколько раз опускали в прорубь до тех пор, пока обледеневшее тело не перестало подавать признаков жизни. Таких примеров можно привести очень много….

Мы верим и знаем, что благодать Божия всегда пребывает в Церкви. Но нам, по немощи нашей веры, хочется, быть свидетелями чудес, которые совершали в прошлом великие подвижники благочестия. Но не будем забывать, что все мы, чья жизнь началась не позднее средины прошлого столетия, являемся свидетелями величайшего чуда. Оно состоит в том, что Русская Православная Церковь выжила в условиях чудовищного насилия. Мучеников и исповедников веры, подобных отцу Николаю Попову, было великое множество. Новые имена открываются вновь и вновь. Великое чудо состоит в том, что когда в конце 1980-х годов прекратились явные и неявные гонения за веру, в наши храмы пришли миллионы новых прихожан. Они не имели возможности получить религиозное образование, большинство из них никогда не держало в руках Евангелия. Но духовная интуиция, совесть, внутренний голос сердца влекли их в православный храм, подсказывая: здесь истина, здесь благодать, здесь Родина…

Священномученика Николая (Попова) можно со всей уверенность назвать небесным покровителем Царицынской земли, в том числе молитвой которого Церковь уцелела, выжила во что бы то ни стало… Будем же просить у Бога такой же веры, стойкости, как у него, любви к Богу, Церкви и людям, как у него!

В Никольском кафедральном соборе пребывает икона священномученика Николая Попова с частицей его мощей.