Приближаются пушкинские зимние дни памяти. 179 лет со дня смерти великого поэта.
В стране и во многих странах мира хорошо знают «Пушкиниану» Е.Г.Синилова. Но и другой камышинский художник увлечен этой вечной темой. Предлагаем читателю еще один отрывок из будущей книги В.Н.Добрынина «Служу культуре России»...
«Управление культуры администрации Большеболдинского района информирует Вас о том, что в Большеболдинской картинной галерее реализуется замечательный творческий проект «За вдохновением в Болдино» с участием известных российских художников. В 2010 году участником проекта стал член ТСХР Владимир Николаевич Добрынин. В дни знаменитой Болдинской осени 2010 года была размещена его персональная выставка «Я Вас пишу», которая произвела огромное впечатление на болдинцев и многочисленных гостей заповедных пушкинских мест. Яркое представление об истории и культуре волгоградской земли, а также людях, прославляющих вашу землю, получили более двух тысяч человек, в числе которых были участники международной научной конференции «Болдинские чтения», международного фестиваля СМИ «Живое слово», межрегионального студенческого фестиваля искусств «Болдинская осень» и многие другие. Сейчас мы готовимся принять большую выставку волгоградских художников и разместить ее также в дни Болдинской осени...».
Это письмо главе города Камышина А.И.Чунакову направила начальник управления Большеболдинского района Нина Анатольевна Жидкова.
Прекрасная женщина, высокообразованная, обходительная и решительная в вопросах культуры, она встретила меня в своих владениях, как подобает чиновнику, с некоторой прохладцей.
Несколько раз я приезжал в Болдино, писал пейзажи, имея целью выставиться в местной галерее. Места, прославленные Александром Сергеевичем, в облаках особой ауры. Лес сказками пересказан, стихами обласкан, легендами оплетен, темными пересудами опутан. Разливные окошенные озера лугов при опушке. Стога расставлены в кажущемся беспорядке, но глаз косаря мгновенно разгадывает, почему сенное сооружение оказалось именно здесь. Русский глаз не любит порядка: стога по ниточке не поставят, художник стоговой строй писать не возьмется.
Все это я подглядывал в лесах болдинских и по мере таланта отразил на холстах. Наезжал осенью, чтобы проникнуться духом великого поэта.
Работы «опробовал» на выставках в Волгоградской области, но впервые — на праздновании Дня рождения Пушкина у камышинского сказочного пушкинского дуба. Там же выставился более полно на следующее 6 июня и только после таких просмотров выставился в камышинской галерее.
...Выставка созрела для Болдино. Шесть работ привез в Болдино, где выложил на асфальте у управления культуры для предварительного просмотра. Судьей была Нина Анатольевна. Добро получено. Оговорены сроки. В моем распоряжении два месяца. Упорно прописывал работы, браковал, перерабатывал, написал еще несколько.
Болдинский выставочный зал. Снимается выставка. Милый молодой человек познакомил меня со своими работами. Дмитрий Белюкин, отличный мастер, я помогал ему снять холсты, потом, когда зал освободили, он рассматривал мои работы и нашел их хорошими. Народный художник, он не хотел обижать меня, говорил много хорошего. Получилось так, что его работы полотна слабее моих (с его слов). Мне была приятна его оценка, но мои работы намного ниже по исполнению, сюжетность тоже хромала, жанровых работ мало. Ему очень понравился мой графический портрет Корина, «Рыжая осень в Болдино». Особо он остался доволен портретом Пушкина, похвалил композицию, необычность сюжета, необычную технику.
Похвалы от академика — это нечто. Со мной такое приключилось впервые. Наша встреча не переросла в дружбу: слишком разные творческие категории, слишком коротка встреча. Он подарил мне проспект с репродукциями своих работ.
Впервые я вошел в «мой» (художественный) зал. Он большой, светлый, несколько нескладный (это на интуитивной волне) - и картины, картины, - в стеллажах за стеклами, за маленькими запорами графика, всего много. Портрет Александра Сергеевича Пушкина выставлен на мольберте отдельно, как и положено экспозиционно образующему полотну...
И все это сотворено моими руками. Нина Анатольевна разрешила, академик Белюкин благословил. Книга отзывов ждет первую запись. Работы мои, и в то же время мне неизвестны. Они из другого мира, отделены от автора. Все знакомо до мазка, до гвоздика на тыльной стороне — и все же иное впечатление с элементами неузнаваемости, непривычности. Портреты смотрят другими глазами — добрыми. На портрете поэта появилась улыбка легкой насмешливости, что проглядывается во многих произведениях Александра Сергеевича.
У меня достаточно много портретов, был удачный портрет Пушкина, но.... Тяготило что-то меня. Нужен был портрет-удар, портрет-точка, тянущий внимание на себя и соответствующий могуществу ответственности момента. И создал. Нашел для него композицию, технику и необычность подачи. Я уже знал, что подарю его Болдино и мысленно определил выставочное место в экспозиции. Учел даже цвет стен. Впервые мощный портрет заступился за меня как художника, из-за него академик Белюкин похвалил портрет и многие другие портреты и пейзажи.
При входе в гостиницу на меня (удар) дерзко глянул скульптурный портрет Пушкина. Обворожил мгновенно. Бронзовая поколенная композиция свободна от лишнего. Автор позволил создать фигуру масштаба чуть большего натуральной величины. Достойного исполнения пьедестал. Поэтому Пушкин смотрит на вход бронзовым взглядом вечности, смотрит чуть свысока, спокойным мудрым взглядом из двухсотлетнего далека. Левая ладонь автора «Евгения Онегина» блестит необычной зеркальной отполированностью. Говорят, что это признак желания вернуться сюда. Прикоснулся к вечному и я: попросил как у Бога успехов в живописи. И впервые Пушкину открылся, как поэту, как писателю не только в том, что хочу вернуться в Болдино, но и.... была потайная большая, назревающая, сбыточная мечта. Изложить ее Пушкину — значит, немедленно приступить к исполнению, то есть обратить в обязанность. Я не просил, я обещал, что напишу книгу о состоянии культуры на своем примере, на сведениях о том, с чем я сталкивался на стезе живописи, о том, в каком состоянии непоказная культура прошлась по моей жизни.
Бронзовые очи гения смягчились, бронза отозвалась теплом. Пушкину понравились откровения художника. Наверное, так благословляют к огромному труду. С этого момента стали копиться наметки этой книги. Вот она перед Вами. Спасибо пушкинскому благословенью.
...Много раз был в Болдино. И сколько раз входил-выходил в гостиницу, столько перемигивался с бронзовым другом. Он отвечал незаметным для других секундным прищуром. И блестела желтой полировкой левая ладонь гения.
Из статьи А. Логинова в проспекте почерпнул: «Дмитрий Белюкин убежденный реалист. Реалист классический, академический, романтический, ностальгический... Трудно быть реалистом во времена тотального авангардизма. Однако искусство не маршевая колонна, в нем нет ни авангарда, ни арьергарда. Есть только вершина. Олимп».
Поэтому и нашли с академиком общий язык, что платформа у нас одна.
Открытие выставки обустроили весьма удачно. Много выступающих, телевидение, фотографы, концерт, фуршет...
Что удивило и понравилось: присутствовали все бывшие главы адмистрации Большого Болдина, а с ними - действующий глава. А до этого в Волгоградской области в Серафимовиче мы открывали созданную Круцкевичем и членами ТСХР первую в мире Казачью картинную галерею. Глава администрации пригласил нас на прием. Сам утек бесследно. Мы ему галерею, прессу, плюсы в отчетах, он нам — побег.
Вместо одного месяца выставка в Болдино продлилась два.
27 сентября 2010 года мне позвонили. Сообщили, что показали мои картины по Первому каналу. В мой день рождения. Залез в интернет. Москва показывала бал в Болдино. Мои картины видели этот бал, Россия увидела его и мои картины.
Прошел год. Наш союз готовил вторую выставку, теперь коллективную. Я исходил все инстанции в культурном Камышине в поисках денег на поездку в Болдино. Предъявлял документальные подтверждения наших целей. Никто не давал денег. Три месяца изо дня в день посещал потенциальных инвесторов, где могли бы выделить деньги на транспорт. Отозвались трое. Самое обидное, что гадко (и привычно): мерзко-огрызнулся оскалом отказа комитет культуры. «Отдельный» от культуры. Художники собрали половину нужной суммы. Добавил своих денег. Этими деньгами мы оплатили «Газель» и вчетвером выехали в Болдино, где на открытии очередной (второй) выставки устроили еще и импровизированный арбузный фестиваль, прославляя Камышин, так «горячо» проводивший нас в Болдино.
По возвращении я еще два месяца обходил инстанции, обивал пороги. Денег у художников на поездку за выставочными работами нет. Добился. Директор стеклотарного завода выделил машину, и мне удалось возвратить экспонаты.
Комитет культуры остался верен себе. О выставке — молчок, опять активно — агрессивное отмежевание от художников.
Болдинская галерея купила мою картину с видом на Большое Болдино. Портрет Пушкина и еще несколько работ я подарил, чтобы гости села могли их видеть.
...В гостинице я попрощался с Пушкиным. Опять просил его помочь вернуться в Болдино, помочь написать уже теперь начатую книгу. Просил об излечении от тяжелой болезни. И, стыдно сознаться, просил извинения за состоянии культуры в России. С кем еще можно откровенно поговорить?
Дай Бог, чтоб милостию неба
Рассудок на Руси воскрес:
Он что-то, кажется, исчез.
Как часто пушкинские строки мелькают в печати и в общении устном. Двести лет исчезли... Что имел ввиду великий поэт, крепко застряло где-то недалеко. Чиновничество собой затмило культуру. Они — главнейшие знатоки живописи, они — решители судеб художников и картин. И мы существуем в трепете и в протесте, подмятые ими, зато с правом голоса, который никому не слышен.
Культура - не лес, который с годами самовосстанавливается; не солнце, которое будет работать на человечество еще миллионы лет. Культуру надо садить, поливать, подкармливать, следует уничтожать вредителей.
Культура сама по себе не только не цветет, но и немеет. Немеет от бескультурья, то есть от отсутствия себя.
И Пушкин ласково глядит,
И ночь прошла, и гаснут свечи,
И нежный вкус родимой речи
Так чисто губы холодит.
Белла Ахмадулина «Свеча».
